Раннее мое детство прошло в рабочем бараке сахарного завода. Лужи вокруг, запах самогона и свеклы, бесконечные разборки между обитателями – такова была «духовная» жизнь барака.
Все изменилось, когда я научился читать. Огромный, доселе неизвестный мир, обрушился на меня. Первые сказки, стихи Чуковского и Барто, приключения моих сверстников из книжечки «Детский сад «Тюльпан» – все это я разбирал по складам в то время, когда за стенами раздавались вопли баб, избиваемых пьяными мужьями.
А потом на целых десять лет моим любимым местом пребывания стала школьная библиотека. По единственному каналу телевидения тогда показывали исключительно дорогого Леонида Ильича и мудрые решения партийных коммунистических съездов. Только по субботам с охотой приникал к экрану, потому что воронежское телевидение баловало местных зрителей «Сказками кота Мурлыки» в исполнении неподражаемого Анатолия Гафаровича Абдулаева. Так что практически единственной фабрикой грез была небольшая библиотека родной школы.
Читали тогда все. Кто – редко и только «про войну», а кто, как я, – запоем. Всему было воздано должное. Память постоянно извлекает из своих глубин дорогие детскому сердцу названия: «Витя Малеев в школе и дома», «Незнайка на Луне», «Вася-капиталист», «Чеченские и ингушские сказки», «Приключения муравья Ферды», «В стране невыученных уроков»…
Потом был Жюль Верн. Проведя много упоительных вечеров за «Таинственным островом» вместе с «Детьми капитана Гранта», я три недели не мог заполучить «Двадцать тысяч лье под водой». Наша добрая библиотекарша извиняюще мне улыбалась: «На руках книга, возьми пока «Гулливера» и «Робинзона Крузо».
В старших классах были покорены Пушкин (представьте, Пушкина читали не только по школьной программе), Гоголь, Тургенев, Бальзак, Флобер, Диккенс… С особой тщательностью перечитывались места «про любовь».
Однажды девочка из параллельного дала мне отставку (зря носил я ей портфель) и переключила свое внимание на новенького мальчика, спортсмена. Но излечила меня от душевных ран повесть Гончарова «Обыкновенная история». Там все было про меня…
К выпускному балу на полках нашей библиотеки не осталось ни одной книжки, которую я бы не прочитал. Даже «Стенографический отчет ХХ съезда» полистал, и первым из учеников нашей школы узнал, что, оказывается, был культ личности.
После школы еще несколько лет я иногда захаживал, если честно, в не очень любимую школу, но очень родную библиотеку, чтобы побеседовать с нашей замечательнейшей библиотекаршей, которая меня за мою страсть очень ценила.
И вот – наши дни. Наш корреспондент Максим Мищенко побывал в селе Эртиль – это довольно большое поселение. Он привез оттуда снимки заброшенной сельской школы, а от его рассказа у меня на душе заскребли кошки. Тягостное впечатление.
Все двери школы настежь. Во многих окнах еще целехонькие стекла. Гулкие коридоры, где повсюду разбросаны школьные тетрадки и ученические дневники. В одной из тетрадок, привезенных Максимом, под письменной работой по ботанике стояла дата: 26 сентября 2009 года. Значит, сельскую школу бросили умирать относительно недавно.
Естественно, все более или менее ценное школьное имущество местные жители села растащили, осталось лишь то, что им показалось совершенно непригодным для практических целей. В кабинете физики на полках остались стоять реостаты и амперметры; в географическом кабинете висела карта с двумя полушариями, а в углу валялся глобус; в бывшем царстве химиков сгрудились колбы и штативы; в спортивном зале по-прежнему высился турник, выполненный полностью из дерева – очевидно, учителем труда.
В бывшем кабинете заместителя по воспитательной работе всюду валялись грампластинки и пленки с диафильмами. А в одном из помещений дверь не была нараспашку, но, судя по толстому слою пыли на полу, содержимым этой комнаты вообще никто не интересовался. Это была школьная библиотека. Полки в семь рядов. Книги, книги, книги… Большие буквы алфавита выглядывали из-за переплетов.
Пыльные, плотно прижатые друг к другу, стояли Пушкин, Лермонтов, Куприн, Гайдар, Михалков, Маршак, Булгаков, Горький, Стивенсон, Купер. А на подоконнике лежала книжная стопка – полное собрание сочинений Жюль Верна. Сотни книг, которых не касались человеческие руки после того, как школа была оставлена учениками и педагогами на медленную и мучительную смерть. Никто из жителей этого большого села не испытал желания взять домой хотя бы парочку томов…
Выслушав рассказ Максима Мищенко, я немедленно решил отправиться в село Эртиль и поспешил в ближайший супермаркет, чтобы срочно купить самую большую и прочную сумку. Для брошенных в мертвой школе книг. Сильный ветер дул мне прямо в лицо, вызывая обильные слезы.
А может – не ветер был их причиной?
Олег Ласуков
Фото Максима Мищенко
