Есть в Польше предание, связанное с одним до конца не объяснимым аномальным природным явлением. Зовется оно «хальный ветер». Два раза в год в южных областях Польши из Словакии неожиданно надвигается холодная пыльная масса – ветряной тайфун, совершенно непонятное природное явление, известное еще издревле. Конечно, науке оно понятно, однако у населения этот ветер вызывает священный ужас. У людей чувствительных начинается необъяснимая депрессия, иногда приводящая к самоубийствам. Конечно, никакой статистики здесь нет, но люди, естественно, склонны трактовать это как мистическое свойство ветра. Ну, а творческие люди черпают вдохновение в данном явлении.
Взаимоотношения России и Польши всегда были непростыми. Порой политическая антипатия уживается с взаимным культурным притяжением. История русско-польских отношений показывает, что культура, основанная на духовных ценностях, выше политики, сильнее временных идеологических разногласий, которые непременно заканчиваются, оставляя лишь горький осадок в душе. В этом контексте интересен проект по изучению русской философии и культуры, осуществляемый в русофильской среде ученых Института философии Ягеллонского университета в Кракове. Особенно важен интерес современных польских ученых к воронежской литературе и философии, к представителям «воронежской глубины»… А есть еще в Польше «хальный ветер», таинственные потоки которого идут из каких-то непостижимых истоков, общих для обоих народов.
Из всех европейских культур польская имеет особую значимость для России. Диалог наших культур оказался настолько плодотворным для обеих, что можно говорить о тесном и глубоком духовном родстве двух славянских народов, по иронии хитрой истории ориентированных в противоположных религиозных направлениях. В одном случае – Рим, в другом – Византия. Это повлекло за собой различия во всем: католичество и православие, латиница и кириллица, прозападная ментальность и «русская душа», европеизированный отлаженный быт и вечная русская неустроенность. О политике и говорить нечего.
Так сформировался «комплекс недоверия», если не вражды. «Ощущение угрозы с Востока», о котором говорит Нобелевский лауреат польский поэт Чеслав Милош, ощущается порой у его соотечественников «в крови», становясь часто источником националистических предрассудков. И все же родство сильнее, долговечнее, богаче. Тот же Милош (его связывала дружба с Иосифом Бродским) был пленен Достоевским, интерес к которому сопровождал всю творческую жизнь поляка и во многом определял исследовательскую деятельность как эссеиста, публициста, философа.
Уже в XIX веке происходит взаимообмен культурными дарами России и Польши. Пребывание Адама Мицкевича в России оказалось плодотворным для расцвета его гения. Именно с родины Достоевского и Толстого и началась мировая слава поэта, который в своих парижских лекциях раскрыл западному миру величие русской литературы. Отношения Пушкина и Мицкевича – тема, конечно, изрядно избитая, однако не перестающая быть важной и актуальной. Здесь сформирован канон творческого содружества, ставший истоком всех дальнейших плодотворных культурных проектов между Россией и Польшей; здесь вообще исток русофильства поляков и полонофильства русских.
Тадеуш Конвицкий, говоря о проблеме восприятия России и русской литературы польскими писателями, употребил выражение «зараженные Россией люди». И действительно, Россия всегда была для Польши полем магнитного притяжения и отталкивания. Понятно, что это Достоевский всех «заразил» и в России, и в Польше, да и вообще во всем мире абсолютной невыразимой тайной, придав тем самым жизни значительность и глубину.
Если перенестись в современный Краков, в его древнейший в Европе интеллектуальный центр – Ягеллонский университет, то можно увидеть достойные плоды этой «зараженности». Директор Института философии профессор Михал Бохун организовал центр исследования русской философии и культуры, который с 90-х годов XX века занимается фундаментальной работой в этом направлении.
Ученые института, среди которых профессор Лежек Августин, ассистенты Даниэл Ванчек, Михал Мильчарек, Сзымон Погвизди и другие, проявляют неподдельный интерес к русской философии, литературе, музыке, а также к современному образу жизни россиян. Они часто приезжают в нашу страну, постигая и высокие тайны русской души, и бытовые проявления повседневности. Михал Мильчарек автостопом не раз пересекал бесконечное пространство России, следуя заветам своего любимого русского философа Николая Федорова, сочинения которого он, кстати, перевел на польский (а это фолиант более чем на 800 страниц!). Не случаен интерес польских коллег к этому странному, одновременно и климатическому, и мифопоэтическому явлению, называемому «хальный ветер». Здесь общая мистическая глубина, которую нужно постигать и аналитически, и поэтически.
А еще молодые польские исследователи хорошо знают современную русскую рок-музыку во всем многообразии ее андеграундных направлений. Весьма примечательно в этом смысле их открытие группы «Калинов мост» и вообще творчества Дмитрия Ревякина, которое стало для достаточно искушенных знатоков музыки настоящим откровением-потрясением. Песни «Калинова моста», в восприятии польских коллег, являются наиболее талантливым и аутентичным выражением духа русской тайны.
Поиск музыкальных аналогов (естественно, не буквальных) приводит к раскрытию большого пласта современной польской альтернативной музыкальной культуры (Swietliki, Myslovitz, Kazik na Zywo, Malenczuk, Fisz Emade, Tymon Tymanski, Voo Voo, Pustki и другие). Так намечается отдельный исследовательский проект по изучению диалога музыкальных культур двух народов, чья специфика наиболее ярко проявлена в альтернативных формах.
В марте этого года в Институте философии Ягеллонского университета состоялась международная конференция «Liberałowie i rewolucjoniści. Idea rosyjska w filozofii i myśli społecznej». Тематика весьма примечательная: русская идея в либеральной и революционной мысли, спроецированная в современность. Среди участников – Анджей Валицкий, всемирно известный польский исследователь русской философии, чьи работы являются настольной книгой для тех, кто всерьез занимается изучением истории русской мысли. Доклад автора этих строк, посвященный именам из «воронежской глубины», вызвал интерес и послужил предпосылкой для сотрудничества с польскими коллегами.
Предварительное название исследовательского проекта, который будет основываться преимущественно на творчестве писателей и философов воронежского края, – «Русско-польские философские рецепции».
Для наших соотечественников большой интерес представляет, полагаю, писатель, художник и философ Станислав Игнаций Виткевич, в чем-то очень близкий Платонову. Имя Виткевича неизменно стоит в одном ряду с именами Бруно Шульца и Витольда Гомбровича – наиболее ярких представителей польской авангардной культуры.
Мистические следы творчества Виткевича ведут в Закопаны – место, в котором он провел свои ранние и наиболее плодотворные последние годы. В местном этнографическом музее есть одна примечательная фотография, которую сделал молодой писатель. Это попытка заснять «хальный ветер». Согласно легенде, невеста Виткевича Ядвига Янчевская покончила жизнь самоубийством в то время, когда «хальный ветер» раскрыл свой темный лик.
Это во многом и определило дальнейшие творческие искания писателя, балансирующие на грани ужаса, абсурда и трагизма. Сравнить произведения Виткевича с родственными ему по духу работами представителей воронежской культуры – значит существенно расширить наши представления и об особенностях «воронежского текста», и вообще об универсальных механизмах возгорания творческого духа от мистических основ своего края.
Инфернальные потоки «хального ветра» доносятся до одного темного места, расположенного неподалеку от Кракова. Это концентрационные лагеря Освенцим и Биркенау. Об этом нельзя много говорить. Только скорбное молчание. Это так контрастирует с добрым весельем древнего Кракова и с завораживающей беспечностью Закопан, да и вообще со всем человеческим, что можно лишь поразиться чудовищным людским проявлениям. Однако и опыт лагерей смерти тоже может быть по-новому осмыслен в контексте тех идей, которые возникают при соприкосновении нетривиальных проявлений русской и польской культур.
Общее у Польши и России – это их геокультурная «расхристанность», проявляющаяся в мучительном поиске своей национальной идентичности. Если Россия, распятая между Европой и Азией, мечется между «западничеством», «славянофильством» и «евразийством», то Польша вынуждена балансировать между Россией и Западом, испытывая двойной гнет своих великий соседей.
Очень вдохновляюще выглядит, особенно на фоне сегодняшних политических неурядиц, присутствие в Польше людей, «зараженных» Россией. Это прямое доказательство того, что культура выше политики. И хотя сама политика тоже есть проявление культуры, все же люди доброй воли и творческой устремленности в любом народе должны нести тот свет миру, который и есть единственная надежда в этом ненадежном, а порой и безнадежном мире. Ибо «хальный ветер» приходит всегда неожиданно.
Владимир Варава
