Конечно, это неправда. Рэп есть и в России, и в Воронеже. Более того, в нашей стране он стал национальной музыкой, как выразился Захар Прилепин. Писатель затем прибавил еще, что «это нормально». Можно по-разному оценивать данный факт, но рэп действительно в наши дни является едва ли не самой популярной музыкальной формой в России.
Русский рэп стал для молодого поколения средством национальной рефлексии, способом выговориться, дал словарь, которым можно пользоваться при столкновении с самыми разными жизненными ситуациями. Так что теперь уже никак не получится отмахнуться и сказать, что «рэп – это кал».
«Рэп – это прежде всего поэзия», – говорил Алексей Перминов, он же Грюндиг из группы «Рабы лампы», один из первых рэперов в России. Далее. Рэп – «это голос потерянных нового века», – говорит в своей песне рэпер РИЧ. Можно привести еще пару десятков определений, и ни одно из них не удостоит всех. Еще труднее будет понять словосочетание «русский рэп», которое может стать темой школьного сочинения, университетского диплома, кандидатской диссертации…
«Русский рэп» – это большой вопрос, над которым уже бьются не только журналисты. На него обратили внимание писатели, филологи, культурологи и даже философы. Все это убеждает нас в том, что речь идет о серьезном культурном феномене, который нам не обойти и в который мы неминуемо вынуждены будем всматриваться, если хотим понять нечто о современном мире. Все дело в том, что рэп – это язык, на котором говорит с нами нынешняя общественность и сегодняшняя Россия. Имеем ли мы в таком случае право заткнуть уши и не слушать? Закрыть глаза и сказать, что его нет вовсе?
В рэпе дается критика современности, беспощадная и бескомпромиссная, которая в итоге приобретает религиозную и даже пророческую остроту. Начав с традиционной для жанра социальной критики, русский рэп в конечном счете приходит к тотальной философской оценке самого мира. Вот строки из песни группы «Смена мнений» (созданной в Воронеже и ныне уже не существующей, но бывшей когда-то очень популярной в городе и далеко за его пределами): «Это не лекция, как сделать от вируса инъекцию, / но хочу найти лекарство от коварства человеческого», и далее, через пару строчек: «Мир в обороте, где все куплены за бешеные деньги, / крутят, друг друга сучат, / где твои шаги все наперед изучены». А вот строки из другой песни этой же группы: «Все реже вижу я на улицах ряды сопротивлений. / Многие в бессилии от смен постоянных мнений, / кривых отражений не побед, а поражений, / невидимых сражений, и ты во мраке пустоты…» (песня «Во мраке пустоты», записанная совместно с легендарной группой «Многоточие»). Эта уверенность, что все куплено и все шаги просчитаны, что сделать уже ничего нельзя, дает ход тотальной критике социума и затем всего мироустройства. Человек, которому не оставлено шанса на самостоятельный и не просчитанный заранее шаг, становится непредсказуем. Именно таким был русский рэп, на котором выросло целое поколение.
Непредсказуемые подростки, странно одетые, странно говорящие и, казалось бы, не имеющие никакого отношения к русской культуре, повзрослев, затронули темы, к которым обращаются только они и на которые возложено социальное табу: смерть, Бог, честь, почва, Россия и ее судьба.
В песне «100 лет одиночества» группы «Смена Мнений» ставится проблема времени: «Пропавшим без вести в плену времени смутного / насыпано соли на рану новыми судьями, / скованы руки суками, выжжено клеймо четко, / за мечтой в погоне тысячи бросались в ноги каждому, / чьи идеи были вместо веры, / кумиры, фразы которых фальшивы в корне, – / Самозванцы! Достояние нации! Срывали овации бурные, / диктуя с трона законы, – на погибель многим…» Эта озабоченность своим временем – характерная черта всего русского рэпа. Она конкретизируется в его апокалиптичности и пророческом пафосе. И эти черты особенно будут шокировать успокоенного своей стабильностью обывателя. Но рэперы на это заявляют следующее: «Все прекрасно и гладко – / аж противно и гадко! / Создают работы, вид охраны порядка», – говорится в песне «Во мраке пустоты» группы «Смена Мнений». И далее в последнем куплете страшные строки для обывателя: «Куда ни брось взгляд – все увезли жиды на запад, / Но души русские крепчают и близка расплата, / Близится новый бунт – я чувствую его дыхание: / Оно не ровное и учащается спонтанно». Подобные заявления мы очень часто встречам в русском рэпе, ежели рискнем вслушаться в него. Однако бунт против буржуазно-капиталистического строя, дополненный апокалиптическим мировосприятием и пророческими заявлениями, – отнюдь не единственное, что мы найдем в русском рэпе, и в воронежском в частности.
При взгляде на последний стоит обратить внимание на Эрнесто Заткнитесь, он же Дмитрий Ромащенко. Его творчество понравится выпускникам филфака и другим гуманитариям. Это один из самых самобытных рэперов Воронежа: филолог по образованию, который записывает очень разнообразный рэп. У Эрнесто можно найти и соревновательные треки, выполненные в соответствии со стилистикой и по всем правилам рэп-баттлов, и мелодичные ритмические стихи, читанные под музыку. Едкая ирония (часто над самим собой) вдруг сменяется трогательной серьезностью и исповедью. Мир автора литературоцентричен, это поэзия, которая стала рэпом, а не поэтический рэп. Отсюда такие эксперименты со слогом, нестандартность в исполнении.
Жизненные ситуации у Эрнесто Заткнитесь превращаются в глобальные социальные коллизии, как в песне «Моя девушка – единоРос». По сюжету возлюбленная лирического героя состоит в партии «Единая Россия», а его бывшая – «навального фанат». Обе встретились на Чистых прудах, «глаза в глаза, / тянуть за волосы друг друга стали / я молчал, смотрел на них и гадал: из-за меня ли?»
Проблема поколенческого самоопределения тоже не чужда Эрнесто: «Меня не любят женщины отчаянно и явно, / их нелюбовь в блокнот я втаптываю почерком кривым, / я – вечный двигатель, но во мне что-то неисправно…» Или вот: «Иду вдоль мира – мир огромен, я размагнитившийся воин. / Магнит – эпоха, а в ножнах – речь». Если рэп, по определению рэпера РИЧа, это «голос потерянных нового века», то такой голос непременно должен быть разным. Рэп Эрнесто Заткнитесь литературоцентричен, поэтичен, интеллектуален и эстетически экспериментален. По признанию Дмитрия, в его «жизни ситуаций, которые описал бы Чехов, хватает, как и тех, что начертал бы Толстой Лев». В другой песне он называется себя «чернозема балагуром» – удачное определение для рэпера из Воронежа.
Совсем иное определение придется дать рэп-группе С.Т.А.Я. Участники – бывшие десантники, которые создали в Рязани свою рэп-команду. У ребят сразу было оговорено: куда стая, туда все. Группа переехала в Воронеж. Здесь они записали свой студийный альбом и теперь работают над следующим. В первом сборнике композиций сразу был заявлен основной вектор движения, который сохраняется по сей день, – установка на родное, на почву. «Двигай русское, цени наше!» – поется в припеве одной из песен.
Интересно, что если одна половина группы увлеклась популярным ныне русским язычеством, то вторая, наоборот, тянется к православной традиции. Однако при этом С.Т.А.Я. остается стаей и идеологическое расхождение не вызвало раскола в команде. Наоборот, как рассказывает Владимир, один из участников группы, между ними существуют и споры, и дискуссии, но, как правило, они заканчиваются какими-нибудь общими выводами и согласием.
Рэп группы С.Т.А.Я. мотивирующий, боевой. В нем мы не услышим нарочитого эстетства. Россия в песнях всегда святая, вдохновенная, светлая, родная, «вольная, как птица, сильная, как медведь». Очень проникновенна песня «Спасибо», в припеве которой поется: «Спасибо за бескрайние просторы твои, / спасибо за твою красу и твою силу, / за чистые ручью и могучие леса, / спасибо за солнце твое в чистых небесах». Все ведь помнят превратившиеся уже почти в клише слова Есенина: «Моя лирика жива одной большой любовью к Родине»? Вот это совершенно точно можно сказать и про С.Т.А.Ю., и про русский рэп в целом, который питается соками отечественной почвы.
Конечно, всегда можно сказать, что в Воронеже (или вообще в России) рэпа нет, и остаться глухим к вскрываемой им проблематике. Тогда нас не заденет дискурс нашего рэпа, мы останемся в безопасности, но останемся ли мы в России, останемся ли мы русскими?
Андрей Коробов-Латынцев
Иллюстрация Марина Демченко
