Летом прошлого года в Воронеже был установлен памятник Владимиру Высоцкому. На торжественном открытии монумента побывали сотни воронежцев, приезжали родственники и друзья Высоцкого – сын Никита, актеры Валерий Золотухин, Лариса Лужина, Светлана Светличная, поэт Игорь Кохановский и другие. Десятки фотообъективов целились в медийные лица, журналисты тянули диктофоны к выступавшим знаменитостям, а горожане переговаривались о том, что не плохо бы, дескать, теперь эту саую улицу Карла Маркса переименовать в Литературный бульвар. Позже в местных газетах о событии были напечатаны отчеты, в которых лишь самый дотошный читатель мог обратить внимание на неприметную строчку: «Средства на установку памятника предоставили воронежские меценаты».
В этих журналистских текстах, как в зеркале, отражается подлинное отношение широкой общественности к меценатству – явлению, имеющему вековые традиции, но основательно обезличенному в наши дни. Кстати, давайте не будем путать меценатство с гламурной благотворительностью, о которой, не переставая, пишут местные газеты. Ведь не секрет, что многие предприниматели пытаются использовать благотворительные акции как инструмент собственного пиара, и когда та или иная акция замаскирована под благотворительность, то это всегда видно. Хотя бы по тому, как организовывается дело – какие данная компания задействует ресурсы, как стремится рассказать о готовящемся событии всему свету, рассылая, скажем, в каждую редакцию соответствующие пресс-релизы. Из этих факторов можно сделать вывод, ради чего все затевается, и отфильтровать настоящее меценатство от пиар-благотворительности. Но журналисты не хотят этого делать. С коммерческой точки зрения лучше писать о гламурной благотворительности – за нее заказчики платят хорошо, к тому же халявной водкой на фуршетах поят. Таким образом, благодаря СМИ, и гламурная благотворительность, и спонсорство стали, к сожалению, синонимами меценатства, хотя это совсем разные понятия.
Так что же такое меценатство? Безусловно, это не спонсорство, ибо не преследует рекламных целей. И не синоним благотворительности, поскольку благотворительность – всего лишь один из видов деятельности меценатов. Меценатами можно назвать тех предпринимателей, что занимаются организацией и развитием общественных институтов, связанных с образованием, культурой и духовной жизнью населения. Они прекрасно понимают, что для того, чтобы творческие люди смогли приступить к подъему образовательного уровня и культуры, необходимо, прежде всего, освободить их от проблемы примитивного выживания. И поэтому, наравне с развитием культуры, занимаются организацией быта малоимущих слоев населения. Если вспоминать дореволюционную историю нашего города, то мы найдем немало примеров меценатства. Так, например, на личные средства городского главы Степана Кряжова (и под его руководством) в Воронеже был построен первый водопровод. Кряжов подарил водопровод городу при условии, что ежегодно 10 % от заработанных средств из платы за воду будет идти на обучение детей малоимущих семей – независимо от пола и звания. К таким благородным людям относились и воронежские купцы Клочков, Савостьянов, городской голова Титов, супруга губернатора Куровская и многие другие представители знатных семейств Воронежа. Видной меценаткой слыла и принцесса Евгения Ольденбургская. А самый богатый воронежский фабрикант Вильгельм Столль был не только благотворителем, жертвовавшим крупные суммы денег, он самолично занимался и воспитанием слепых детей, а его супруга и единомышленница Анна Григорьевна бесплатно обучала грамоте детей заводских рабочих.
Наступил 21 век, но много ли мы знаем о современных воронежских меценатах? Ничтожно мало – в силу уже упомянутой выше коммерческой ориентации средств массовой информации. А меж тем меценаты у нас есть. Вот, скажем, взять Владимира Бубнова. Крупный промышленник, владелец нескольких заводов в Воронеже и Воронежской области, он лишь производством свою жизнь не ограничивает. Ведь именно Бубнов взял на себя все финансовые расходы по отливке в бронзе скульптуры Высоцкого и выполнению архитектурно-планировочной части памятника. Этот проект, а также оплата архитектурной части памятника Есенину и благоустройство аллеи, которая теперь в народе именуется Есенинской, обошелся воронежскому меценату во многие миллионы рублей, но в благодарность он получил вышеупомянутую скупую газетную строчку про каких-то безликих меценатов. А знает ли кто-нибудь о том, что в селе Бабяково Новоусманского района восстановлен реабилитационный центр для детей-инвалидов? Вполне возможно, что в новостях и промелькнуло такое сообщение. Но на чьи деньги это было сделано? Бубнов-то о своем участии молчит, но журналисты могли бы проявить профессиональное любопытство. И о серьезной материальной помощи Владимира Александровича воронежским параолимпийцам нельзя найти в местных СМИ ни строчки, и о компьютерах и другой оргтехнике, которую периодически дарит Бубнов воронежским школам-интернатам, о средствах передвижения для инвалидов, оплаченных им же…
К сожалению, даже не все театралы знают об отношениях Владимира Александровича с местным отделением Союза театральных деятелей. Ведь не секрет, что в нашей стране актеры, вышедшие на пенсию, зачастую оказываются незаслуженно забытыми государством и влачат порой самое нищенское существование. Первым (а порой и единственным), кто откликается на просьбы руководства воронежского отделения Союза театральных деятелей о материальной помощи для поддержки стариков, бывает именно Владимир Бубнов. Я уж не говорю о ежегодных церемониях награждения актеров за творческие достижения – долгое время они проходили под патронажем и на личные средства Владимира Александровича.
Когда я писал статью, то показал черновик знакомому – вполне умному и адекватному человеку. Прочитал он, и говорит: ну ты ж Бубнову рекламу делаешь, все равно никто не поверит, что статья не заказная. Это ж до какой степени должно исказиться общественное сознание, если даже для вполне воспитанных людей журналистский рассказ о чьем-то финансовом альтруизме кажется столь непривычным?!
Сменяются эпохи, меняются и нравы. Главной проблемой в развитии отечественного меценатства является неопределенный статус благотворителя в обществе. С одной стороны, в конце 1980-х гг. произошла шквальная реабилитация дореволюционной культуры – в том числе и меценатов. 150 лет спустя братья Третьяковы заслужили, наконец, памятник. Оказалось, что феномен Серебряного века стал возможен исключительно благодаря частной поддержке, что государство тогда почти не участвовало в создании новой культурной индустрии. Знаменитые литературные журналы, галереи, музеи и прочее – все создавалось на деньги купцов и промышленников. К сожалению, в последующих мемуарах литераторов и театральных деятелей редко встретишь слова признательности благодетелям. Эта печальная традиция социальной неблагодарности легко перекочевала и в наше время. Сейчас мы воспроизводим систему полуфеодальных предрассудков, существовавшую 100 лет назад. И проблема та же: статус благотворителей еще не легитимен в общественном сознании. В отличие от 90-х годов прошлого века, когда общество сочувственно относилось к идее богатства у людей предприимчивых и успешных, сейчас идет откат к советскому мышлению. Идею благотворительности нынешний обыватель трактует просто: наворовали – делитесь.
Конечно, назрело время, когда закон о меценатстве надо совершенствовать, он принят в середине 90-х годов, с тех пор многое изменилось. Но для начала надо сформулировать статус благотворителей, которые государству не враги и не конкуренты, а помощники. И многое зависит от конкретных представителей государства. Здесь уместно будет привести в пример воронежского губернатора Алексея Гордеева. Проводя губернаторский Рождественский благотворительный вечер, он сумел внушить местным бизнесменам, что к благотворительности следует относиться несколько иначе. Итогом стало то, что пожертвований было собрано почти 8 миллионов рублей. Добавим, что при Владимире Кулакове больше 2 миллионов никогда не собирали.
Безусловно, современное государство не может и не должно брать на себя тотальный контроль над общественной жизнью – тем более, развитием культуры. Да, наши святыни – скажем, историческое здание драматического театра им. Кольцова – постоянно требуют серьезных вложений, это государственный масштаб. Но даже здесь не исключены частные спонсоры. Да, нужна государственная стратегия развития и поддержки культуры. Но современное общество устроено сложно, поэтому должны сосуществовать самые разные формы помощи этой стратегии. А обществу нужно, наконец, научиться уважать тех, кто умеет зарабатывать для себя, но тратить и на других. Такое уважение – это признак духовной культуры, которую мы в последнее время практически утратили.
Олег Котин
фото Михаила Квасова
