Странного вида господин зашел в залитое ярким светом софитов помещение, где его ждала немногочисленная съемочная группа. Немного сутулясь, он нес в руках предмет, в котором не сразу угадывался складной стул, когда-то изготовленный отцом. И еще что-то необычное было во всем его облике – он как будто смотрел внутрь себя, и это заставляло всех находившихся рядом неотрывно наблюдать за ним. Стремительно сняв верхнюю одежду, он сел на стул, слегка пробежался по клавишам нового для него инструмента, и вдруг заиграл фрагмент из шестой партиты Баха своими тонкими длинными нервными пальцами.
Думаю, в наше время нет человека, хоть как-то интересующегося музыкой и не знающего, кто такой Глен Гульд. И хотя прошло 30 лет с тех пор, как этот во всех отношениях неординарный человек покинул наш мир, споры вокруг его имени только разгораются с новой силой. Виной тому – необычайный масштаб личности, во многом спорной и противоречивой.
Мальчик проявил себя рано. Впрочем, в семье, где оба родителя музыканты, иначе, наверное, и быть не могло. Особую роль в этом сыграла мать, приходившаяся родственницей выдающемуся норвежскому композитору Эдварду Григу.
В шесть лет, на первом посещенном им концерте он слушал великого пианиста Иосифа Гофмана. Позднее Гульд вспоминал: «Играл Гофман. Я думаю, это было его последнее выступление в Торонто. Оно произвело на меня умопомрачительное впечатление. Отчетливо помню, что когда я ехал в машине домой, я находился в том чудесном полусознательном состоянии, в котором человек способен слышать совершенно невероятные звучания, переполняющие его. Все эти звуки были оркестровыми, но производил их я один. И вдруг я стал Гофманом. Я был околдован».
В 10 лет Глен уже учился в консерватории родного Торонто. Вся его творческая жизнь была связана с этим городом и Канадой – страной, которая тогда (как, впрочем, и сейчас) считалась музыкальным захолустьем, в отличие от США, СССР или Германии. Михаил Барышников вспоминал – когда он в 1974 году просил политического убежища в Торонто, он знал о Канаде только три вещи: это страна знаменитого на весь мир хоккея, на этой земле выращивают много зерна, и здесь живет Глен Гульд. Каково! Страна Гульда!
В 15 лет он выступил перед публикой как пианист. В 1955 году состоялись его выступления в США. Тогда же в студии знаменитой компании “Columbia Masterworks” Глен Гульд записывает монументальное произведение И.С. Баха «Гольдберг вариации». До него на это решились только два пианиста. Менеджеры звукозаписывающей компании поначалу выразили сомнение в выборе молодого музыканта, тем более что Бах написал вариации для клавесина. Однако Гульд настоял на своем. Позднее пластинка с записью «Гольдберг вариаций» станет самым продаваемым классическим альбомом компании и одним из самых продаваемых альбомов в Америке. Он будет играть это произведение всю жизнь, оно будет ассоциироваться именно с его именем, как и восторженные рецензии прессы, и утверждения о появлении нового гения.
Но тогда ничто не предвещало такой шумихи. Разве что программа: Гиббонс, Свелинк, Бах, Веберн, Бетховен и Берг. Попробуйте поискать что-либо в концертных программах пианистов сейчас, не то что во времена Гульда. Убежден, что не найдете ничего.
Но это вовсе не претензия на оригинальность. В музыке он был искренним и естественным, несмотря на кажущуюся эксцентричность.
В мае 1957 года начинается волна визитов западных классических музыкантов в Страну Советов. Глен Гульд впервые пересекает Атлантику и приезжает в СССР. «Это было подобно тому, как если бы я был первым музыкантом, приземлившимся на Марсе или на Венере», – вспоминал позднее Глен Гульд. В нашей стране о триумфальной записи «Гольдберг вариаций», да и о самом Гульде, никто не знал.
7 мая, первый концерт в Большом зале Московской консерватории. В программе: Бах, Бетховен и Берг. Зал, заполненный на треть, сдержанно встречает музыканта дежурными аплодисментами. После исполнения четырех номеров из «Искусства фуги» и 6-ой партиты Баха публика дала волю чувствам в виде нескончаемой овации. После перерыва зал переполнен. Гульд никогда не встречал такой публики – чуткой, эмоциональной, тонко и глубоко понимающей музыку. По просьбе М.Ростроповича он дает бесплатный концерт-лекцию для студентов Московской консерватории под названием «Музыка на Западе», где были представлены Шенберг и другие представители новой венской школы. Потом были концерты в Ленинграде, где напор публики, обуреваемой желанием попасть на концерт канадского пианиста, сдерживала конная милиция. Здесь прошла такая же, как и в Москве, лекция-концерт, после чего великий пианист навсегда покинул нашу родину. Но память о том единственном визите осталась в памяти всех тех, кто слушал его и общался с ним.
Слава Гульда росла. Не было места, где бы его не ждали, где бы об этом человеке с жаром не спорили, обсуждая все детали его игры. Вместе с тем, гастрольная жизнь все больше тяготила его. Еще в 1955 году он признался, что не испытывает от нее никакой радости. Все это он называл «атмосферой цирковой арены», подчеркивая антимузыкальную сущность такого образа жизни.
«Я завидую детям природы, спокойно играющим на рояле по всему миру. Они воспринимают концерты как обычное музыкальное занятие», – говорил он.
С 1964 года Глен Гульд прекращает концертную деятельность, посчитав такую форму устаревшей, не соответствующей реалиям второй половины двадцатого века и посвящает себя работе в студии звукозаписи и на радио. Позднее он скажет: «Моя формула счастья: двести пятьдесят дней в году проводить в студии звукозаписи». Именно там он был подлинным властителем творимой им музыки. Он был исполнителем, звукорежиссером, монтажером, даже сам писал тексты буклетов для своих альбомов. «Я обнаружил, что интимность, уединение, одиночество и внутриутробная защищенность студии дают возможность делать музыку в такой сосредоточенной, такой личной манере, которой не позволит ни один концертный зал. С тех пор я никогда не думал о музыке без мысли о безграничных возможностях медиума звукозаписи и радиопередач».
Когда говорят о легендарной личности композитора, трудно отделить правду от вымысла, даже если речь идет только о музыкальной составляющей. Например: Гульд – это, прежде всего, Бах и нововенцы.
И да, и нет. Конечно, во всем мире эти имена идут рядом. Но Гульд относился к Баху без высокопарных «охов» и какой-либо фетишизации. Его любимым композитором был Орландо Гиббонс – английский композитор 16-17 веков.
Гульд очень ценил Мендельсона, ему был близок Брамс, но широко известно о прохладном отношении Гульда к романтикам, в частности, к Шопену.
«Иногда, пару раз за год, я играю кое-что из Шопена, причем только в свое удовольствие, – признался Гульд в ноябре 1959 года в одном интервью. – Однако Шопен не убеждает меня и не нравится мне».
Чего только не услышишь о Гульде? Безумец, отшельник, ипохондрик!
Видимо, неординарного человека следует обязательно запихнуть в прокрустово ложе обыденных представлений о нормальности и таким образом объяснить свою заурядность душевным здоровьем.
Но ни один врач никогда не ставил Гульду никаких диагнозов, связанных с психическими заболеваниями.
Глен Гульд, конечно же, не был отшельником. Его любовь к одиночеству была потребностью принимать этот мир, но в определенные моменты не делить этот процесс с кем бы то ни было. И таких моментов у него было на порядок больше, чем у других.
Кажется, человек на 90 процентов состоит из воды. Гульд на 99 процентов состоял из музыки, он в ней плавал и ею дышал.
Его не стало 4 октября 1982 года, после 50-летнего юбилея. Неожиданная смерть Глена Гульда потрясла весь музыкальный мир. Но мало кто из исполнителей классической музыки может похвастаться такой жизнью после смерти. На отпевании в соборе св. Павла в его родном Торонто были представители власти, много родных и друзей, просто поклонники его таланта.
Был там и сам Гульд. Когда служба подходила к концу, в церкви зазвучала финальная ария из легендарной записи «Гольдберг-вариаций», записанных им в 1981 году. Маэстро играл собственный реквием…
Григорий Гезенцвей
