Семейный портрет в Аргентине

В кинотеатре «Спартак» в рамках фестивальной программы «Зима P.S.” показали фильм Пабло Траперо «Клан»: Аргентина, 80-е годы 20 века, похищения людей, в графе «продюсер» – Педро Альмодовар и серебряный лев за режиссуру на Венецианском кинофестивале.

Режиссёр Пабло Траперо начинает свой фильм в совершенно неожиданном месте. Здание правительства, высокие и важные кабинеты высоких и важных начальников страны. Глубоко внутри собралось множество людей в костюмах, и все что-то оживлённо обсуждают. Что именно – нам понять не дано. Появившийся вскоре титр заботливо поясняет нам: в Аргентине на смену многолетней военной диктатуре наконец пришла демократия. Люди в кабинете – военные офицеры бывшего режима – пожимают друг другу руки, вполголоса секретничают по углам, справляются, как поживает семья; «завтра с утра жду у себя в кабинете». Делается политика.

 

Хотя на самом деле не стоит сильно удивляться, что Траперо сходу наметил такой масштаб и словно решил начать издалека, потому что «Клан» в известном смысле очень национальное кино. И это хорошо, тем более что речь идёт об экзотичной и пока не самой известной кинематографии в мире. Режиссёр, кажется, заранее решил сразу выйти за пределы простенького криминального сюжета и посмотреть на Аргентину 80-х годов сколько возможно широким взглядом, чтобы дать честную панораму действительности страны и показать состояние её общества в объективном контексте истории. Иными словами, это национальное кино, потому что Траперо роется и ищет ответы в недавней еще истории страны, ищет, где только может – в высоких кабинетах военных, в шумных барах, в «гнёздышках» зажиточных аргентинцев, на футбольных полях.

 

Самый главный ресурс Аргентины в эти годы, её отрада, надежда на светлое будущее и практически новая религия – это её молодёжь. Красивые, накачанные, здоровые парни – почти античные боги –  добывают родине авторитет уверенными спортивными победами; красивые, улыбчивые девушки создают такое же красивое, здоровое потомство. Посмотришь (а Траперо уделяет молодёжи много времени), и кажется, что Аргентина неминуемо придёт в радужное, и к тому же демократичное, завтра. Правда, будущее в опасности, потому что всё ещё живы и здравствуют маньяки и садисты вчерашней Аргентины.

 

Один из них – сеньор Архимед Пуччио (Гильермо Франселья). Он бывший военный из разведки, обладатель благородной седины и живота солидных размеров, но, не смотря на это, всё ещё создаёт впечатление крепкого, уверенного в себе мужчины. Получив отставку, Архимед быстро нашёл для всей семьи новый источник заработка: он вместе со своими взрослыми детьми начал похищать состоятельных людей; заложников прятали в собственном доме в подвале, от родственников требовали крупный выкуп, получив который, узника(ов) всё равно убивали. Семья Пуччио всерьёз уверена, что папа делает это ради их блага.

 

Собственно, авторская мысль яснее некуда, она прочитывается начисто, её не нужно долго выискивать. «Клан» – это критика слепой, стадной веры в патриархат, в его безусловную силу и правоту. Светлое будущее никогда не придёт, если отключить голову и верить, что «папа всё устроит», или придёт, но не то, которое ты хотел. Проблема же «Клана» в том, что всю эту нехитрую идею можно, как видите, при желании уместить в одно предложение, а фильму сверх этого особо и нечего предложить нам. От этого «Клан» кажется недостаточно глубоким, тонким, непредсказуемым, в нём слишком мало нюансов, слишком мало полутонов. Траперо умело и уверенно обращается с фабулой, но словно намеренно не проводит исследований на территории невыразимого. Это критический момент, потому что в нашем случае, когда сюжет прост, как палка, а концовку буквально показывают на первой минуте, мы вправе ожидать игры с психологией на грани и более тщательного копания во внутренностях происходящего, тем более, что повествование и ведётся изнутри семьи Пуччио, а не от лица, скажем, какого-нибудь полицейского-детектива.

 

Странно, как режиссёр обращается с главным достоинством своего фильма. Актёр Гильермо Франселья играет великолепно, на стыке обыденной нормальности и устрашающей маниакальности. В один момент он умиротворённо подметает крыльцо рано утром или помогает младшей дочери делать математику, а в следующий – в ярости сжимает пальцы на горле собственного сына. И в каждой сцене Франселья своей игрой явно выражает, что это ещё далеко не всё, он может больше и лучше, в то время как Траперо словно зачем-то сдерживает его, не ставит перед ним значительных актёрских задач, не даёт его герою пространства  для развития, оставляя ему лишь две-три действительно впечатляющие сцены.

 

Вместо всего этого Пабло Траперо решил максимально утяжелить свой простой изначально фильм бесконечными режиссёрскими и монтажными приёмами, идеями и находками, вводя многочисленные флешбэки, закольцовывая историю, играя на контрастах. По идее все эти приёмы должны были создавать напряжение, натягивать струну, но на деле они начинают утомлять и вгонять в тоску уже через 20 минут от начала. Главный же приём, на котором режиссёр построил весь фильм, – контраст. Сопоставление и накладывание одной сцены на другую, конечно, создаёт основную смысловую нагрузку в фильме. Стоны оргазма девушки контрастируют со стонами замученного заложника в подвале. Молитва перед ужином против  тщательного обдумывания очередного плана похищения. Добропорядочная семейная жизнь и преступный клан. Порочное диктаторское прошлое и светлое будущее. Акцентирование на контрастах раскрывает мировоззрение Траперо и делает ясным его высказывание: у каждого явления в жизни есть обратная сторона; а благополучное счастье одних зиждется на несчастьи других. На этой идее «Клан» кое-как добирается до своего, конечно, мощного финала, но, давая понять, что этого всё же мало.

 

Илья Клюев