Это одна из самых знаковых отечественных рэп-групп, которую критики уже окрестили наследницей русского рока. В октябре 25/17 привезли в Воронеж свой новый альбом «Русский Подорожник». С Андреем Бледным мы побеседовали перед началом концерта, пока остальные музыканты были на саундчеке.
Они уже не в первый раз в Воронеже. На вопрос, с чем ассоциируется у него наш город, Андрей отвечает: «Для меня города всегда ассоциируются в первую очередь с людьми, с которыми мы в этих городах общаемся. Воронеж – это чайная «Золотой Жук» и бородатый философ Коробов-Латынцев. И так получается, что мы в Воронеже все время в гостях у своих друзей, с которыми мы пьем чай и общаемся. К тому же, мы все время приезжаем, когда стоит хорошая погода и приятно погулять по городу». Погулять по городу Андрей и вправду любитель.
В этот раз, однако, времени было совсем немного: на следующий день у ребят концерт в Курске. К тому же, подготовка к выступлениям теперь стала сложнее, поскольку музыканты выступают с живым звуком. Впрочем, не только музыкальная составляющая альбома стала сложнее. Новая пластинка удивила как поклонников рэпа, так и людей, которые традиционно относились к этому жанру скептически.
Для каждой песни был создан клип. Все видео хотя и снималось разными авторами, и рассказывало оно разные истории, все же было объединено общим концептом: действие (за несколькими исключениям) происходит либо на вокзале, либо в поезде. Это не случайный выбор, предпосылки к такому решению содержатся в самом альбоме: одна из песен так и называется – «Черный поезд»; то и дело в композициях встречаются такие строчки, как «идут под откос люди-поезда», и так далее. Одним словом, и альбом, и клиповый сериал к нему объединяются общей проработанной концепцией. Это книга, в которую нужно заходить с главного входа, обозначенного авторами. Кстати, участники 25/17 – Андрей Бледный и Ант, привыкшие к неоднозначным и порой плоским трактовкам своего творчества, – специально прописали этот «вход» отдельным текстом, который так и называется – «Ключ». В нем говорится, что подорожник в русском фольклоре символизирует Христа. С другой стороны, в России «подорожником» называли грабителя на дороге. Неоднозначность этого символа таит в себе невероятные творческие возможности, и, стоит сказать, 25/17 использовали если не все, то большую их часть.
– Мы в альбоме постарались рассказать о большом через малое: про страну через людей, через конкретные бытовые истории, ситуации. И попытались для себя сформулировать ответ на вопрос: «Что же нам тут всем делать?». Поэтому логическое завершение всей истории – это последняя песня «Отец», – объясняет Андрей.
– И что же нам здесь делать?
– Для начала надо понять, что смерть неизбежна и что у каждого народа есть свое специфичное отношение к ней. Есть своя специфика у сенегальца, и у колумбийца, и у монгола. Это не значит, что кто-то лучше, кто-то хуже. В африканских племенах, я уверен, к смерти относятся по-другому. В мусульманском мире тоже по-своему, у нас вот по-русски, по-нашему. А есть христианское отношение к смерти. Как говорил апостол Павел, «смерть для меня – приобретение».
– Готовы к неоднозначным трактовкам альбома? Критики уже жалуются, что он слишком неоднозначен.
– Готовы. Мы сознательно где-то ставим не точки, а многоточие. Понимание каких-то моментов вариативно и зависит от слушателя, от его возраста, от его начитанности, от его духовного опыта. Какие-то вещи ты не сможешь объяснить, если человек не готов. Ты знаешь, я столкнулся с тем, что люди верующие говорят, что альбом получился вдохновляющим, позитивным. А вот люди неверующие, или лучше выразиться так – формально верующие, не практикующие, говорят, что альбом мрачный и что в нем нет никакой надежды. То есть они в другом надежду ищут – вот в этом материальном мире, а здесь нет никакой надежды, здесь мы все умрем. Но у нас альбом все-таки не про смерть – он про жизнь. Просто когда ты понимаешь, что смерть неизбежна и что там за ней что-то есть, вот если эти моменты держишь в голове, если понимаешь, осознаешь и осмысляешь, то и твоя жизнь меняется. Вот о чем мы хотели сказать.
– Бэкграунд, на который вы рассчитываете, может быть конфессиональным? Мусульманин, например, уловит ваш посыл?
– Мне было бы интересно послушать мнение мусульманина, но, опять же, мусульманина не формального, который водку салом закусывает, пока «Аллах не видит», а настоящего, практикующего.
После беседы о формальных верующих, которые прочли 2-3 книжки по буддизму или исламу и сделались соответственно буддистами или мусульманами, переходим к неизбежному разговору о книгах. Спрашиваю Андрея, какие произведения литературы на него более всего повлияли.
– Да мне уже лет столько, что вряд ли какие-то книги будут оказывать на меня влияние. Я уже самые сильные впечатления из книг получил. И ни одна не повлияла на меня так, как Библия. Очень понравилась (если говорить просто о понравившемся) «Обитель» Прилепина. Мне нравится, что Захар не дает простых ответов на сложные вопросы. В своей публицистике он более однозначен. Еще из последнего, что я прочитал, мне понравился «Лавр» Евгения Водолазкина. Я редко читаю художественную литературу. Переел. Того же Водолазкина мне Захар посоветовал.
От Водолазкина уходим к другим современным отечественным писателям. Маканин, Иличевский, Мамлеев (один из рассказов которого, кстати, повлиял на сюжет одного из клипов к «Русскому Подорожнику») и вновь возвращаемся к Прилепину. Вспоминаем его «Ботинки, полные горячей водкой», где он мастерски использует техники постмодерна. После этого разговора о постмодернизме уже никак не избежать. Спрашиваю Андрея, что для него постмодернизм: только совокупность техник (художественных, мыслительных), или это сама эпоха, время, у которого иные постулаты и ценности.
– Для меня это, скорее, техника, да. Потому что одна из функций постмодерна – это же деконструкция традиционализма. Ну, а мы тут, получается, пользуемся орудием врага.
– А враг кто?
– Отец лжи.
– Постмодерн он выдумал?
– Жизнь – боль, а значит, Бога нет, давайте будем развлекать себя, хихикая и перемигиваясь с фигами в карманах, это даже не шоссе в никуда – это хайвей в сердце тьмы. Из заповедников интеллектуальных карнавалов постмодерн проник в повседневность «контактика». Мы с тобой уже говорили о том, что сейчас время гиперссылок и иногда какую-то вещь, даже сложную, можно рассказать при помощи таких вот ссылок. Но это работает только с человеком, который уже находится с тобой в одном смысловом поле. Для человека, выросшего в деревне без Интернета и телевизора, этот текст будет непонятным, постмодерн – это проклятье урбана.
– Гиперссылки предполагают наличие культурных кодов, которые должны считываться слушателем или читателем. Сейчас с трудом это можно сделать с современными – что уж говорить о древних культурных кодах! А ведь в вашем в альбоме таких много. Вы вообще чувствуете, что у вас со слушателем один общий язык?
– Тут вопрос в том, есть ли у человека желание понимать. Если он хочет понять, если его что-то зацепило, то будет копать, искать и задавать вопросы. И найдет. И тем полезнее будет его питание, чем в том случае, если сразу давать ему пережеванную пищу. Просто есть такие случайные пассажиры, которым понравилась одна какая-нибудь наша песня. Ну, здорово, понравилась так понравилась. Но он дальше не пойдет. Я уже говорил, что если кто-то что-то в наших песнях понял то это замечательно; если что-то понял, и это повлияло на его жизнь, то мы рады, практически счастливы. А если человеку просто понравилась музыка, припев-запев и так далее и он придет на концерт, купит билет, то мы тоже ему благодарны. Нам надо платить за наши съемные квартиры, за студию, за запись альбомов… Может быть, это немного цинично, но, по крайней мере, честно. Конечно, мы надеемся, что слушателей первого типа больше.
После разговора о русском рэпе, в котором 25/17 одной ногой, Андрей выдает афоризм: «Русский рэп – вечная обезьяна, подражающая человеку». Новый альбом 25/17 действительно более тяготеет к русскому року. Но Андрей и здесь поправляет:
– Мы и в роке одной ногой. Все эти термины – удел музыкальных критиков. Мы просто делаем то, что нам нравится. Мы не чувствуем себя рэп-группой по духу. У нас нет этих рэперских составляющих, а если они и были когда-то, то уже давно выветрились.
– Нет подходящей ниши для вас сейчас?
– Мы сами себе ниша.
Андрей Коробов-Латынцев
Фото Андрей Давыдовский
