В одном из помещений городского Дворца культуры (бывший ДК Машиностроителей) слышны необычные звуки – это воронежский мастер Сергей Плотников настраивает колесную лиру. Вокруг него, на стенах и на полу, самые разные музыкальные инструменты: арфы, трещотки, колотушка сторожа, барабаны, бубен, волынка, гудки, гусли крыловидные, щитовидные, с игровым окошком; балалайки, колесные лиры, сопелки, жалейки… И все это называется «Музей забытой музыки».
Между прочим, вышеперечисленные и другие предметы Сергей Плотников изготовил сам. По сути, то чем он занимается, называется реконструкцией старинных русских инструментов. Мастер признается, что, конечно, иногда приходится что-то домысливать: не всегда изначально известно, каким образом был устроен тот или иной инструмент. Что-то мастер даже смог усовершенствовать – например, улучшил механизм колесной лиры, создал уникальные гусли – со сдвоенными струнами.
– В детстве я и музыка были несопоставимы. Ко мне из Питера недавно приехал родной брат, мы с ним много лет не виделись, и он, когда увидел мой музей, то изумился необычайно: «Как так?! У тебя же слуха никогда не было! Вот я на баяне играл, но ты-то, когда отец балалайку совал, отмахивался! – с улыбкой рассказывает Плотников. – Ну да, вот так сложилось, что, в 40 лет меня вдруг потянуло на изготовление музыкальных инструментов, а чтобы уметь слушать их и настраивать, пришлось и в музыкальной грамоте разобраться.
До этого Сергей Плотников работал слесарем-инструментальщиком, риэлтором, потом – организатором производительного труда в одной из воронежских школ-интернатов, занимался организацией летних лагерей славянской культуры. Но мастерить любил всегда: занимался керамикой, один раз даже соорудил ткацкий станок и соткал себе на нем полотняную сумку… Новому, музыкальному, хобби во многом поспособствовала жена Инна, сначала она подарила мужу книгу Василия Бычкова «Основы художественного ремесла.
Музыкальные инструменты», потом вдохновила его на создание старинных русских инструментов и на организацию музея. Плотников начал ездить на этнографические фестивали («Былина», «Живая старина», «Русь песенная, Русь мастеровая» и другие), увидел, что людям нравится его затея со старинной музыкой, решил продолжить. Начал показывать, как делать музыкальные инструменты и детям, но руководство интерната посчитало, что так не пойдет: надо бы, мол, детей учить мебель ремонтировать, а не балалайки мастерить. Мастер ушел из школы, и вот уже три года работает в стенах городского Дворца культуры, где и был организован этот музей.
Сегодня Сергея Плотникова, играющего на инструментах, часто можно увидеть на фестивалях, на концертах города. Мастер изучает различные исторические документы (например, «Лицевой летописный свод Ивана Грозного»), выбирая из них все, что касается музыки. Потом о найденных интересных фактах рассказывает гостям музея, которые узнают много нового об инструментах и музыкантах. Тут тебе и ватага скоморохов из 60-100 человек требующая у князя расплаты за представление, о котором тот не просил и вообще никаких музыкантов на двор не звал, и питерские матросы, веселящиеся под скрипучие звуки гудка…
Большинство музыкальных музеев и частных коллекций молчаливы, старинные инструменты там заключены под стекло, на них можно лишь смотреть. «Странное и почти невероятное явление: большинство самых лучших скрипок, сделанных когда-либо на земле, молчат, – писал журналист Михаил Лоскутов. – Они спрятаны в шкафах 28 коллекционеров. Явление, известное на Западе как коллекционирование скрипок, – одно из мрачнейших украшений культуры».
– У меня в музее были ребята, скрипачи из музыкального училища Ростроповича, они все меня спрашивали – где еще есть такие же музеи, как у меня. Ну, я назвал им Шереметьевский дворец, музей Глинки в Москве, – делится впечатлениями Плотников, – говорю им, вот музей Глинки – самый крутой музыкальный музей, а я туда попасть не могу. Они мне на это отвечают: «Да были мы там… Что там интересного?! Там ведь все под стеклом!» У меня конечно инструменты не такие красивые, как там, но зато на них можно играть.
Сам Плотников охотно играет перед гостями музея на своих инструментах, поет.
Проводит мастер по струнам гуслей – льется поистине волшебная музыка. Под аккомпанемент гуслей, кстати, Плотников может спеть не только старинную былину, но и «Звезду по имени Солнце» Цоя.
Гости тоже могут попробовать поиграть на инструментах. Мне он дает смычок и гудок, показывает, как их держать, как играть. Я вожу смычком по струнам, тем временем мастер берет гусли и начинает петь: «У гудочка три струны и изогнутый смычок, я его с колена, да на левое плечо. Полюбуйтесь детушки, это скрипкин дедушка».
– Вот ты что-нибудь поешь? – потом спрашивает он у меня. – Я был на фестивале «Времена и эпохи», подошли люди, человек сорок, друг с другом незнакомых, ну я начал им про инструменты рассказывать, потом беру гусли и говорю: «Что будем петь?» Они молчат. Я им: «Нет, так не пойдет, не будете петь – закончится наша экскурсия». Ну спели мы тогда «По Дону гуляет казак молодой» и «Во поле береза стояла». Смотрю, нравится им это, лица у них меняются… Эх, утрачена песенная традиция, но помнит еще народ что-то. Потом, после фестиваля они мне пишут: спасибо за экскурсию, а особенно за «Во поле береза стояла»…
Сергей Плотников замечает, что в последнее время у нас в стране складывается неверное представление о народной музыке, о народных инструментах и о народной культуре вообще. Мы мало знаем о том, как жили наши предки и почему-то выдумываем про них небылицы.
– Некоторые думают, что тот или иной фольклорный ансамбль поет песни, которые пели у нас в девятом веке… – сокрушается мастер. – Мы на самом деле не знаем, как пели в девятом веке. То, что поют сегодня фольклорные ансамбли, это как минимум век девятнадцатый.
В России забывают свои народные инструменты, мало о них кто что знает. Например, сложился стереотип, что волынки были только в Шотландии и мало кто знает, что на них играли во многих странах, в том числе и в России.
– Есть описание восемнадцатого века, в котором Якоб Штелин пишет про колесную лиру, волынку. Говорит, что русская волынка самая примитивная из всех, что он видел, но звучит на удивление лучше, чем польская коза. Ведь почему мой музей – забытой музыки? – горячится Плотников. – Потому что мы за-бы-ли свою музыку! Колюки мы забыли, кугиклы, волынку мы свою забыли… Мы вообще напрочь все забыли!
Многие причисляют к народным инструменты, которые таковыми не являются. Например, баян. Он был придуман профессиональными музыкантами, для сцены. Народным аналогом баяна можно назвать гармошку – вот ее можно сделать своими руками.
Мастер замечает, что многие почему-то привыкли считать, что народные инструменты – это то, на чем играют в деревне:
– А откуда мы знаем, на чем в пятнадцатом веке играли в деревне? Летописцы описывали царский двор, и никто не писал про крестьян!
Ходят к Плотникову играть на его инструментах и, так называемые, «родноверы». С ними мастер нередко спорит. Они вроде как хотят вернуть в современную жизнь русские старинные традиции, а музыкальный мастер пытается доказать, что это бессмысленное занятие.
– У них вообще странная картинка древней дохристианской Руси: такая красивая, все ходят с веночками в волосах и в нижних рубахах. Мол, жить было легко и красиво. А жизнь каторжная была! Ну вот хотят они возродить традиции. Ну, начнем проводить, к примеру, тут у меня вечерки, прялки понаделаем, баб за них посадим, петь они будут, шерсть добудем… Все сядут и начнут прясть. А зачем прясть? Чтобы нить была? Но для чего? Чтобы нитку шерстяную добыть? Ну так ее в магазинах хоть завались!
Воссоздать невозможно, но вот сохранять историю для потомков нужно. Плотников говорит, что с помощью музея хочет нести людям знание. Музей должен быть не только развлекательным, но и познавательным. Впереди много планов. Но наш разговор внезапно прерывается, поскольку в музей пришли гости. Они осматриваются, негромко переговариваются. До нас доносится обрывок фразы:
– А что это? Неужто колесная лира?
– Кто сказал «колесная лира»? – мастер встрепенулся, мгновенно оказывается у инструмента, берет его в руки.
Уже покидая зал, я слышу, как за спиной начинается воодушевленное повествование:
– Когда лира пришла в народ, никто не знает…
Ольга Гуцу
Фото Сергея Мардело
