Совсем недавно закончились кропотливые реставрационные работы по восстановлению исторической усадьбы Лосевых– Шатиловых-Сталь фон Гольштейн, ценнейший памятник архитектуры, бывший в запустении десятки лет, получил новую жизнь. Но на этом преобразования не закончились, сейчас ведется активная научная работа. По всему миру собираются аутентичные экспонаты, имеющие отношение к хозяевам, их родственникам и друзьям. В скором времени в Репном появится интересный и самобытный музей. Поскольку еще нет постоянного названия, сформулируем его как музей воронежского потомственного дворянства. А пока суть да дело советуем посетить усадьбу Лосевых именно сейчас, весной. Это время всего длинней и слаще, а соответствующее ему пространство будет отчетливо обозначено огромной зеленой и воздушной массой, такой же зеленой и прозрачно-голубой, как и три сотни лет назад.
Почти у всех наших усадеб есть свой стиль, свой жанр, своя аудитория, фантомная жизнь и свой хозяин. В разной степени, но есть. Поместье в Репном с этой точки зрения – явление уникальное и разнофазное. Дом при Лосеве был местом тихим и приглушенным, остался таким и сейчас. Никакие внешние перемены не изменят изначальную атмосферу, ведь начало – есть факт, а факт в том, что первый кирпич в кладке будущей усадьбы заложил собственноручно Алексей Семенович Лосев. И не зря любопытное нынешнее экскурсионное многолюдье – зритель в большей степени основательный; при всех своих восхищениях многообразием артефактов, инстинктивно устремляется к старинной лестнице с балюстрадой, пережившей три хозяйские фамилии и ставшей уже вневременным явлением.
Средоточие облегченной информации, общих впечатлений времени и пространства – это уже шатиловский парк.
Типичная поместная достопримечательность. Здесь все перенасыщено временем, ощущается его неимоверная тягучесть: сознание и восприятие устремляются сквозь мелкую возню городской жизни вспять – в недавнее, а затем во все более отдаленное прошлое. От обкомовских дач до лениво цветущей обломовщины дворянских гнезд. Здесь возникает пространство – то самое непреодолимое пространство, ставшее одной из мучительнейших фантасмагорий любого творчества. В вязком пласте помещичьей неги на протяжении четырех лет растворялись алябьевские водевили, а драматург исполинской мощи завязал здесь великую русскую драму. Немного помыслив над персоной Чаадаева, превратил его в Чацкого, сделал Шатилова – Репетиловым, а все пространство – плачущим «умным» горем. И любой образ – это кайма такого пространства, окно, выходящее на ту или иную сторону нашего мира. Сам господский дом в Репном и территория вокруг просто утопают в таких образах. Они громоздятся в сознании, тесня друг друга.
В нынешнем наборе достопримечательностей лосевской усадьбы есть все. От достраивающихся и перестраивающихся архитектурных изысков до семейных тайн, трагедий и легенд. Про что легенды? Про карты, деньги, несостоявшуюся дуэль и внезапную кончину от апоплексического удара одного из проигравшихся, и последующий приговор Шатилова и Алябьева к каторге. Подобные истории множат зеркальное отображение судеб и характеров обитателей усадьбы. В письмах, архивах и воспоминаниях, в брачных подписях неведомой доселе фамилией Сталь фон Гольштейн, добавленной к первым двум Софьей Николаевной, урожденной Шатиловой, но сменившей русскую краткость на немецкое произношение с баронским «фон» мужа-прибалтийца.
А еще установлено с научной точностью, что с Гольштейнами к воронежскому раздолью стал ближе и роднее Михаил Юрьевич Лермонтов. Александр Сталь фон Гольштейн, как и его предки, рано начал служение в армии. В шестнадцатилетнем возрасте поступил на службу в лейб-гвардии конный полк, дослужился там до поручика, в 1825 году был переведен в только что сформированный Гродненский гусарский полк, дослужился в нем до полковника. Софья Николаевна жила вместе с супругом в казарменном городке (местечко Селищи), неподалеку от Новгорода.
В том же полку, в 4-м эскадроне, служил поэт Лермонтов. Супруги Сталь фон Гольштейн были знакомы с ним, и Софья Николаевна даже взяла стихотворца под свою опеку. Знакомство Михаила Лермонтова с Софьей Николаевной нашло отражение в знаменитом лермонтовском экспромте – «К Цейдлеру», а кроме того она более полувека хранила в своей коллекции портрет камергера Андрея Муравьева, рисованный Лермонтовым.
Близкие дружеские отношения связали семью Гольштейнов и великого поэта. И если рассуждать о связях и проводить параллели с Воронежем, то, думается, что именно усадьба в Репном как нельзя лучше отвечает всем требованиям некоего вместилища воспоминаний, стихотворчества и лиризма, пронизывавшего девятнадцатый век. Тем более, что она имеет полное право стать большим даже не материальным, а метафорическим памятником Лермонтову на воронежских землях. Именно в «фрагментарных джунглях» парка в Репном задумчивый образ поэта зажил бы новой, иной жизнью, отличающейся от холодного существования бронзовых истуканов в центрах мегаполисов. Почему? Да потому что сама личность и творчество великого поэта вне привычного ряда. Лермонтов – одна из самых насыщенных тонким лиризмом личностей, он дал нам даже не литературный образ, а нечто качественно другое: непосредственно жизненную, поведенческую стихию романтизма, высокую и бескомпромиссную.
Бывал ли Лермонтов в гостях у Софьи Николаевны в Репном? Последние архивные исследования не дают однозначно утвердительного ответа, но вполне допускают такую возможность. Понятно, что это всего лишь предположение, но оно идет по следам реальности, которую по тем или иным причинам не удалось зафиксировать на пресловутой бумаге. И как итог – история безмолвствует. Настолько, что ее молчание омывает последние ступени лестничного спуска к реке – романтический цоколь. Но допустим, что категория «конкретное событие» размывается, становится совершенно иной и уступает место фантазии, легенде (кстати, вполне оправданной). И вся канва настолько информационно полна и избыточна, что не нуждается в какой-либо лишней внешней фиксации. Возьмем любого из нас, ведь двери наших домов для близких друзей всегда открыты. И нам не нужно лишнее свидетельство их визитов, кроме разума и собственной памяти. Сейчас в стены родного угодья постепенно возвращаются старые вековые жильцы – призрачные, застывающие на репродукциях вновь возвращенных изображений. Так воронежский краеведческий музей ведет переговоры с американским музеем изобразительных искусств в Ричмонде, штат Вирджиния, о передаче в Репное изображения дочери Софьи Николаевны – Лидии Александровны Сталь фон Гольштейн, в замужестве Шабельской.
Челябинский государственный музей изобразительных искусств уже предоставил копию портрета самой баронессы. А если говорить предметно о вышеупомянутом портрете Муравьева, сотворенном рукою Лермонтова, то история его такова: в 1885 году был подарен Софьей Николаевной князю А.В. Шаховскому, родственнику А.Муравьева. Потом по наследству портрет перешел к его сыну, который в 1916 году передал реликвию в Лермонтовский музей Николаевского кавалерийского училища. Через год портрет поступил в Пушкинский Дом, где и хранится ныне. И, как выясняется, право на хорошую копию имеет именно усадьба в Репном. Да, все возвращается на круги своя, многочисленные сплетения судеб хозяев, их родственников и друзей постепенно визуально оживают на стенах воронежского барского дома, хозяева которого встречали и Алябьева, и Грибоедова, и Лермонтова.
Как нам кажется, было бы опрометчиво четко определять назначение, место и роль усадьбы в нашем времени. Уж тем более представлять в деталях, персонифицировать. Это предмет слишком большой и обстоятельной работы исследователей. Но будущий результат скорее желаем, чем очевиден. Менее всего хотелось бы превращать усадьбу в очередной традиционный музей с определенной экспозицией, с узким биографическим пониманием былого. Это должно быть место альтернативное привычному музейному делу прошлых лет, которое с очередями к билетным кассам и экспонатами «руками не трогать». Пусть дом Лосевых-Гольштейнов и ныне останется именно домом. Домом для воспоминаний, барских посиделок, балов, благородных гостей и лирико-поэтических образотворцев. Как это было при многочисленных хозяйских семьях и их родственниках с друзьями, жизненный путь которых начинался или заканчивался под сводчатым потолком этой уникальной усадьбы.
Светлана Осередько
Иллюстрация Марина Демченко
