«Если бы на сцене вместо пьес показывали театральные недоразумения, публика валила бы валом в театр», – Антон Чехов.
У нас с коллегой стоял сложный выбор: кому в какой театр идти на премьеру. В новом Камерном давали зарисовку «Бориса Годунова» (беспроигрышный вариант, учитывая конъюнктуру политических событий в стране), в драматическом театре им. А.В. Кольцова новый сезон открывался самой известной и популярной комедией Майкла Фрейна «Шум за сценой» – воронежский спектакль называется «Театр» – она впервые была поставлена в Лондоне в конце позапрошлого века. Чуть позже состоялась бродвейская премьера, и с тех пор пьеса эта не сходит со сцен театров по обе стороны Атлантики.
– Я не пойду на «Годунова», – сделал я наконец свой выбор, – пожалуй, отправлюсь к Петрову.
– Почему? – удивился мой товарищ, – разве ты хочешь увидеть, как у Бычкова на новой сцене «народ безмолствует»?
– Нет, – пояснил я свою позицию. – Мне не хочется видеть, как Пимен пишет перед лампадой и говорит: «Еще одно, последнее сказанье, и летопись окончена моя…». Но пишет летопись свою, пользуясь ноутбуком.
– Ты так уверен, что у Пимена будет ноутбук? – поразился коллега. – Ты же не видел спектакля.
– Он непременно будет, – холодно отреагировал я, – хочешь пари? Поэтому я пойду к Петрову.
Пари, кстати, я выиграл.
А теперь непосредственно о премьере в кольцовском театре. Как уже и говорилось выше, комедия «Шум за сценой» имеет большой успех в западных театрах уже на протяжении очень долгого времени. В Москве спектакль по этой пьесе на сцене российского театра имени Моссовета – возобновление постановки, которая была осуществлена в 1987 году режиссером Инной Данкман и имела признание у нашего зрителя, нынешняя же – дело рук Павла Хомского.
Почему эта пьеса столь притягательна для широкой публики, догадаться не сложно. В ней с блеском применяется открытый еще в шекспировские времена прием «театра в театре», когда реальность и вымысел переплетаются в череде забавных недоразумений. Артисты, собранные по принципу антрепризы, на одну постановку, репетируют рекламирующий сардины спектакль, чтобы в дальнейшем прокатать его «чесом» по провинциальным городам. Две жизненные ипостаси – реальная и сценическая – для каждого персонажа сплетаются в один клубок, доводя действие спектакля до комического абсурда и сатирического гротеска.
Эта пьеса о неурядицах в постановке спектаклей, взаимоотношениях актеров-коллег и о… сардинах. Да-да, этой рыбы здесь было на удивление много. В веренице постоянных ссор, интрижек, капризов и скандалов, сардины выступают какими-то символическими спасателями, они витают на сцене как в прямом, так и переносном смысле на протяжении всего этого бесшабашного спектакля-каламбура. «Шум за сценой» – образцовая комедия положений, наверное, одна из лучших в мировой драматургии. Особенно соблазнительна она еще и потому, что действие ее происходит как раз в театре и ставят там комедию положений. В первой части мы присутствуем на репетиции: режиссер Ллойд Даллас готовит для гастрольного «чеса» какую-то глупейшую пьеску: в загородный дом, за которым следит рассеянная экономка, под видом арендаторов приезжает парочка молодых любовников. Как на беду, в это время возвращаются хозяева, которые скрываются от налоговых инспекторов и, следовательно, не хотят быть замеченными никем. Еще чуть позже в окно залезает вор, который узнает в одной из героинь свою дочь. В общем, ерунда жуткая. Постепенно выясняется, что интриги (в основном любовные) в самой труппе гораздо запутаннее, чем интрига репетируемой пьесы.
От одного из актеров ушла жена, кто-то в кого-то влюблен, кто-то страшно ревнует, а немолодой исполнитель роли вора спивается. Выяснять отношения они предпочитают прямо во время спектакля за кулисами. Именно оттуда зритель во второй части пьесы наблюдает за героями «Театра». Разумеется, они опаздывают к своим выходам, путают двери, не вовремя выносят на сцену реквизит – нелепости и комические недоразумения громоздятся одно на другое. В третьей части мы (дело происходит спустя еще несколько гастрольных вечеров) видим, что из себя представляет сам спектакль. И можно только догадываться, какой хаос творится в это время за сценой, потому что на ней происходит уже просто черт знает что. Слава богу, что никаких «подводных течений», пародийности или сатиры в спектакле Петрова нет.
Условная декорация «театра в театре» и слаженная команда комедиантов, которые самозабвенно валяют дурака, перепрыгивая из роли в роль, раздают друг другу тумаки, по-актерски «пакостят» партнерам, бегают, прыгают, падают, роняют сардины и чемоданы. И зритель, порой теряя нить происходящего, ощущает только одно: все это безумно смешно, профессионально и качественно исполнено. И, кстати, ни к чему не обязывает. С моей точки зрения, ничего смешнее, чем «Театр», за последнее время в воронежских театрах не появлялось. В этой бездумной комедии нет ни сатиры на театральные нравы, ни претенциозных «размышлений», ни нравоучений, ни намеков на сегодняшнюю реальность, которой так грешат не в меру серьезные поклонники современной драматургии. Но есть честное, последовательное и не омраченное никакой задней мыслью желание выжать из пьесы как можно больше качественного юмора. Исполняется спектакль достойно – комедийно-насыщенно, однако без пошлого актерского кривлянья. Кстати, насчет пошлостей и глупостей. С этим здесь тоже все в порядке – в смысле, что они остались за бортом. Ничто тебе не режет слух и не заставляет смущенно тупить взор. Поэтому работают в спектакле на славу все. Уверен, что через некоторое время, когда он, как и любая новая машина, пройдет необходимую обкатку, все колесики-винтики притрутся друг к другу, мы получим самый кассовый воронежский спектакль. В общем, если вам в какой-то момент надоест смотреть в других театрах произведения, которые так упорно и бессмысленно величают постмодернизмом, если вы почувствуете, что от обилия современных пьес у вас уже образовалась сумрачная жесткая складка на переносице, то идите в Драму на спектакль «Театр». Уверяю, складка на переносице мгновенно разгладится, ибо смех продлевает жизнь.
Олег Котин
Фото Валерий Драбов
