В середине августа представители крупного воронежского капитал, представили губернатору Алексею Гордееву проект под кодовым названием «Воронеж XXI век». Масштаб амбиций уже очевиден. Речь идет об освоении намывных территорий по правому берегу водохранилища, от Петровской набережной до дамбы вогресовского моста, с поглощением этой дамбы, всего 40 гектаров. Около половины земель еще только предстоит намыть.
Сейчас это песчаные пустыри, неспешно зарастающие бурьяном и облюбованные горожанами для рыбалки, солнечных ванн, волейбола и непринужденных фотосессий. Вместо всего этого предлагается создать комплекс, который выведет Воронеж в новую эпоху развития.
Итак, в нашем распоряжении есть компьютерная графика и словесные комментарии, разъясняющие суть предложения. Сразу подчеркну, что речь идет именно о предложении, концепции. О конкретном проектном варианте пока никто не говорит. «Воронеж-21» это, скорее, начало долгого разговора.
О чем же он? Территория должна стать визитной карточкой города, должна прославить его в веках, как прославили свои города Эйфелева башня или Сиднейская опера. Естественно, это будет и жизненный центр города: спортивный, культурный, досуговый и прочее. Конкретно, имеются ввиду:
1) Торговый центр
2) Дворец торжеств и бракосочетаний
3) Культурный комплекс с концертным залом и выставочным центром
4) Многофункциональный спортивный дворец
5) Гостиница
6) Молодежный центр
7) Яхт-клуб
8) И другие приятные мелочи: парк, пляж, поле для гольфа и т.д.
Удивительное разнообразие.
Разберем каждый из компонентов, которые должны сделать этот проект успешным.
Сначала – архитектура.
Указывается, что она должна быть не просто достойной, а выдающейся, новаторской даже на мировом уровне. Только так можно претендовать на известность за пределами родного Черноземья. Что предстоит сделать, чтобы это стало возможным?
Во-первых, архитектурные звезды мирового масштаба. Местечковая вера в собственные таланты здесь неуместна. Завлечь этих звезд в Россию совершенно реально. Собственно, это не раз получалось: Сколково, новый стадион в Санкт-Петербурге, реконструкция Политехнического музея в Москве. Однако успешным этот опыт пока не назовешь. Первоначальные проекты архитекторов, которые ориентировались на заявленный заказчиками уровень величественности, в результате каскада бюрократических процедур, перепроектирования местными институтами, бесконечных изменений требований в процессе строительства, становились бессодержательными кучами человеческих и материальных ресурсов. Самый вопиющий пример – как раз стадион в Питере. От проекта Кисё Курокава, предложившего изящный космический корабль с высокими фермами, не осталось ничего. Зато бюджет строительства вырос в 6 раз (с 6.7 до 44 млрд. рублей). Впрочем, непредсказуемый рост бюджетов и сроков реализации в таких проектах – дело обычное, его надо учитывать сразу. Стоимость той же Сиднейской оперы в процессе выросла в 14 (!) раз. А сроки затянулись на 10 лет. Такова цена архитектурного шедевра, знаменитого на весь мир.
Даже если речь идет о чем-то в пять раз менее грандиозном, очевидно, нужна железная политическая воля для реализации такого проекта. Потому что воевать придется со всеми: с простыми жителями, с экспертами, с чиновниками, с непредвиденными ситуациями. Иначе на выходе будет либо брошенный долгострой, либо компромиссно-жидкий вариант, ради которого и затевать дело не стоило. Возможно, первый успешный прецедент в новейшей российской истории мы увидим в результате олимпийской стройки. В этом случае рецепт успеха будет такой: железная федеральная воля плюс ангажированность девелоперов.
Почему федеральная? Потому что бюджеты нашей страны централизованы. Регионы (за редкими исключениями, к которым Воронежская область не относится) и их губернаторы далеко не свободны в своей финансовой политике. Огромная часть бюджета идет из центра. Оттуда же, соответственно, идут и цели употребления ресурсов. Затевать столь масштабный проект без не то чтобы одобрения, а без целенаправленной поддержки федеральной власти – рискованный шаг.
Тоже и в отношениях с частными инвесторами. Их участие должно быть замотивированным и финансово значимым на многие годы вперед. Крупные воронежские бизнесмены сейчас говорят о чести предпринимателей, которые будут горды своим участием в истории города. Это совершенно нормальная ситуация, вовсе незачем подозревать их в каком-то лицемерии. История знает тысячи подобных примеров. Но любой честолюбивый интерес становится еще крепче, если подкрепляется интересом инвестиционным. Наличие в обсуждаемом проекте гостиницы и торгового центра об этом напоминает. Особенно ТЦ, гостиницу можно, при желании, рассматривать как инфраструктурный объект.
Подытоживая размышления по архитектуре. Она должна быть звездной, она должна быть международного уровня, и для реализации такого чуда федеральный центр, региональная власть и местные капиталисты должны на крови поклясться идти до конца не сворачивая, сколько бы миллиардов и десятилетий на это ни ушло.
Второй элемент, необходимый для реального успеха подобного начинания – это его содержание, помимо архитектурной формы. Что это будут за здания, пространства, инфраструктура, для чего и для кого. Кто туда будет ходить и что делать. Горожане или туристы. Молодежь или средний класс. Спортсмены или праздные бездельники.
Инициаторы проекта, чтобы не ошибиться, пошли простым и надежным путём: предложили всё. И даже больше, чем всё: жителей города они тоже призывают выдвигать свои варианты.
Желание такого изобилия можно понять. Но русские наблюдения за зайцами показывают, что бывает полезно ограничить количество поставленных целей. Не обязательно свести всё к вариантам вроде «одни концертные залы», но сочетания «спорт плюс молодежные активности», или «гостиницы – яхт-клубы – гольф» выглядят более осмысленными.
Впрочем, и здесь я выскажусь против самодеятельности, то есть, против общественных прений на почве сырых проектных предложений. Благосклонный синтез пожеланий разнообразных групп горожан – от девелоперов до филателистов могут на выходе дать только одно: энтропию.
Раз речь идет о самом значимом из воронежских проектов, то стоит все делать правильно. То есть – начинать с исследований. Нужно изучить город, его потребности, возможности развития, жителей и историю. Исходя из этого исследования, должно быть предложено целостное, осмысленное, жизнеспособное видение, включающий в себя и целевые аудитории, и набор активностей, и архитектурные решения, и схемы сотрудничества власти, бизнеса и горожан при реализации.
Причем делать это всё должны профессионалы: современные архитектурные бюро с реальным и успешным опытом градостроительства – а не проектные институты, оставшиеся нам с советских времен. И делать в условиях конкурса. И опыт градостроительства должен быть зарубежным. Почему так? Потому что в новейшей истории России успешных примеров не было. Разве что мастер-план Перми, прекрасный документ, в изменившейся ситуации обреченный остаться теорией.
Только имея на руках исключительно хорошие, без слабых вариантов, конкурсные предложения, можно подключать экспертное мнение, общественные слушания и прочие механизмы принятия решения. Но решения эти должны выноситься именно по осмысленным, целостным, профессиональным предложениям. Нужно мышление, способное создать новую городскую среду, а не поставить набор строений.
Это особое мышление – третья часть верной стратегии. Собственно, именно его в предлагаемом проекте и нет. Есть перечень зданий, пространство между которыми заполнено абстрактными парками и парковками. Это мышление чисто девелоперского характера: вот объекты, вот квадратные метры, вот фасады, вот асфальтированные плоскости. Всё, чтобы жители города могли приехать, занятья шопингом и уехать куда-то туда, откуда они там приехали.
Такой вариант может быть эффективным для инвесторов. Может дать хорошую отчетность политикам. Безусловно, создаст новую нагрузку на инфраструктуру города. Но вот прославить Воронеж такой затеей точно не получится. По сути, речь идет о «Граде» внутри Воронежа, только с дополнительными социокультурными опциями.
Сущность проекта с головой выдают обширные паркинги, бесхитростно отраженные на иллюстрациях. Можно, конечно, преподнести это как преимущество – подумали об инфраструктуре. Но такие площади под парковки в центре города – да еще в «центре центра» – это леденящая душу мертвая пустыня. Такое может быть у загородных моллов – доступность к которым по определению лишь автомобильная. Собственно, отсюда и взялась аналогия с «Градом». Который, повторюсь, нельзя строить внутри города.
Проблему размещения личного автотранспорта можно было бы решить подземным путем – но, видимо, намывной характер земли этому мешает. Многоэтажные парковки? Как-то непривычно. Сделать зону вообще пешеходной? Да вы что! Именно подобная нерешительность и может быть преодолена профессионалом, который разрубит гордиев узел просто: выберет что-то одно в ущерб другому. И сделает это исходя из осознанной стратегии, а не перебора вариантов.
Напоследок изучим несколько примеров, похожих на предлагаемый «Воронеж-21».
Ту же Сиднейскую оперу. Про бюджеты и сроки уже упоминалось. Откроем maps.google.com и рассмотрим всю прилегающую территорию. У нас тут есть: большущий парк, консерватория, кафе и рестораны, магазинчики, художественные галереи, яхт-клуб, каких-то слоновьих размеров «Баскин-Роббинс» и множество других подобных заведений. По всем признакам – культурно-досуговая зона. Ограниченная водой, как и наши намывные территории. И среди всего этого разнообразия много-много черных точек: это люди. Никаких машин, никаких безбрежных парковок – лишь один многоэтажный паркинг, но разумных размеров. Как же попали к опере все эти гуманоиды? Австралийская мистика. Или упрямое и осмысленное градостроительное решение.
Интересно и функциональное строение этой территории: один архитектурный шедевр мирового уровня плюс безбрежная досуговая инфраструктура. Опять же кафе, рестораны, галереи, отели, парки, поля для гольфа – но «человеческого» масштаба, а не собранные в парад огромных коробок.
Другой пример: территория вокруг залива Марина Бэй в Сингапуре. Здесь знаменитый отель-корабль Марина Сэндс Бэй с бассейном на крыше. Тут сложной формы здание выставочного зала современного искусства. Тут театр в виде фрукта дуриана. Вообще все здания – архитектурные достопримечательности, хотя, может, и не шедеврального уровня. Тут ботанический сад и трасса формулы-1. Казалось бы, набор случайных объектов в духе «Воронежа – 21 век». Но есть момент, который выдает целостную задумку: это целиком туристический аттракцион с однозначно коммерческими целями. Парковок, кстати, тоже не видно.
И последний пример – Город искусств и наук в Валенсии. В самом центре города лежит комплекс биоморфных зданий, отражающихся в гигантском бассейне вокруг них. Архитектор всего-всего – живой классик 20-го века Сантьяго Калатрава. Уроженец, кстати, Валенсии, но это какая-то невероятная удача.
В комплексе есть опера, научный музей, ботанический сад, океанический парк и так далее. Просветительский характер проекта выдержан на сто процентов. Никаких гостиниц и торговых площадок. То, что это архитектурный шедевр мирового значения – бесспорно. Население Валенсии, кстати – 800 000 жителей.
О чем говорят эти примеры? Проект, подобный «Воронежу-21», в нашем городе теоретически реален.
Возможно, стоит несколько уменьшить масштаб, но выдержать качество и осознанность. Лучше одно здание, чем десять, но действительно выдающееся и жизнеспособное. Но главное – это проявить решимость и отказаться от провинциальной самодеятельности. Пример упоминавшегося на страницах нашего издания Россошанского культурного центра, созданного местными силами – согласно местным представлениям о красивом и полезном, конечно, замечателен. Но замечателен он в своём контексте. Проект на намывных территориях, будь то просто парк, или многофункциональный комплекс, или ипподром, или что угодно еще, может стать для Воронежа первым шагом в содружество гордых городов, известных далеко за пределами своего региона. Для этого нужно качественное архитектурное мышление, нужно глубокое исследование города, нужна политическая и финансовая воля. И еще – никаких парковок.
Илья Долгов
