Они сошлись: растительность и камень, дух традиционного искусства и плоть современного – во внутреннем дворике художественного музея имени Крамского. Еще можно говорить о столкновении свободы и норм, витальности и стерильности, сиюминутности и вечности. И о том, что это место, открытое на четырехдневном симпозиуме «Ясная поляна» 16 мая, – прецедент для Воронежа и, пожалуй, для регионов в целом.
Задача мероприятия звучит несколько громоздко: на экспериментальной, заточенной под это площадке обсудить роль музея и его перспективы в современном обществе, найти методы и средства для того, чтобы сама площадка имела свою уникальную концепцию расширения музейного пространства. Решение этой задачи сопровождалось выставочно-литературном фоном: рассредоточенными по местности экспонатами художников ВЦСИ, будто вышедшими из природного хаоса, и выступлениями воронежских поэтов. Это уже в качестве примера условных составляющих, на которые и должна в будущем опираться деятельность дворика.
Стоит отметить, что приведение его в порядок – одна из наболевших тем для работников музея. Разраставшуюся двадцать лет флору нужно было усмирить, а территорию вновь сделать обетованной, познакомив с всепроходящей ногой воронежца. Сам двор скрыт тремя стенами – барочной музейной, выставочной пристроечной и внешней, не считая массивных ворот, – и занимает примерно 400 квадратных метров. Прибавить сюда кирпичный остов со ступеньками и глазницами окон и уходящее в низину пустое деревянное строение с замысловатыми полукруглыми окнами – они как бы говорят на своем метафоричном языке архитектуры: «Обратите на нас внимание, мы ждем своего часа». И час настал: летом прошлого года встретились искусствовед, заведующая выставочным отделом и автор этого проекта Наталья Бакина и художник Илья Долгов, придумали формат симпозиума – интеллектуального регламентированного пиршества. В ноябре проект получил грант правительства Воронежской области в размере 300 тысяч, потом нашелся энтузиаст-архитектор Евгения Винник, которая как раз хотела создать нечто для культурной среды. И за две недели до открытия началось «приручение» неровного ландшафта, которое требовало неимоверных усилий. Но лес рубят – щепки летят, а кустики остались и породили множество идей по поводу создания здесь дендрария. Греческая жара, деревянные тумбы-плиты – и пир вполне оправдан.
Тем более что обсуждение получилось «вкусным и полезным»: завтрак – генерация новых смыслов и попытка капитализировать вынесенные на сцену проекты на оперативно-тактической игре, организованной Воронежской лабораторией игровых технологий под руководством Михаила Кутузова, обед-ужин – выступления московских и воронежских спикеров об архитектуре, аудитории и содержательной деятельности музеев.
Суть игры – не просто разбиться на команды (в нашем случае – три) и придумать самый крутой проект по освоению окружающего пространства, а поэтапно пройти путь от разбора понятия «бренд» – через осознание функций, стереотипов и перспектив современного музея – к формулированию модели для бизнес-плана, ведь сам музей потянуть дальнейшие расходы не сможет, а такие гранты пожизненно не дают.
О скудной финансовой господдержке сказал свое слово Кирилл Светляков, заведующий отделом новейших течений Третьяковской галереи: основной доход приносят 40 образовательных потоковых программ музея, они не пиарятся, поскольку хорошо известны. Как правильно заметил Николай Васильев, куратор Московского музея дизайна, здесь важно не поддаться искушению и не пригласить для лекции «звезду». условно говоря, если бы Хайдеггер приехал читать лекцию на любой философский факультет, от этого было бы больше выхлопа, но только не важной партнерской взаимосвязи между лектором и аудиторией. А здесь, на открытом пространстве, успешная двусторонняя коммуникация – самоцель. Спикер (как историк архитектуры) предложил оттолкнуться от барочной эстетики и создать в музейном дворике амфитеатр, устроить внешнее хранилище-антресоль на крыше подвала и сделать проем во внешней стене, тем более что там уже есть ступеньки и было бы удобно подвозить нужные экспонаты. Плюс грамотно провести зонирование.
Собственно, этим и занимались на второй и заключительный день игры. Среди концептов – город-музей, музей «ожидания» (на руку близость вокзала), дендрарий (зона отдыха). В итоге сошлись на том, что костяк концепта выглядит так: территория с замедленным временем по мере продвижения по уровням. Первый из них – уровень базовых потребностей, привыкания к обстановке. Здесь могут быть и фойе, и кафе, и школа реставраторов, и та самая лекционная площадка. Далее – уровень «соучастия», когда создаются воркшопы, дискуссии, некие взаимодействия на профессиональные темы. Наконец, уровень самореализации, самый важный в плане привлечения внимания. Здесь человек может и нарисовать картину, и слепить сувенир – но так, чтобы ему хотелось вернуться и активно участвовать в музейных событиях, а не стать всего лишь завсегдатаем двора. Главное же, о чем мы говорили в начале и что следует развить, – здесь должны соединяться, по возможности, все виды творчества, будь то музыка, кинематограф, изобразительное искусство или что-то иное. Тут могут выступать артисты фестивалей, например, «Чернозема». Могут выставляться и заниматься художники – и таким образом влиться в музейную среду, чего не хватает в принципе. Только бы найти альтернативу, чтобы «культура не убила природу, и наоборот» и не скатиться к статусу мегамолла – огромного развлекательного центра, рассчитанного на простого потребителя. Некоторые современные музеи грешат подобным подходом.
О ярком просвещении и привлечении аудитории (посредством акций в парках и региональных проектов) рассказала Анастасия Тарасова, руководитель департамента выставочных, образовательных и научных проектов музея современного искусства «Гараж». Об аудитории зашла речь и в выступлении культуролога, профессора ВГУ Тамары Дьяковой – аудитории в качестве субъекта. Несмотря на не слишком репрезентативную выборку (опрошены всего 58 студентов ВГУ), общие недостатки, которые заметит образованный и требовательный воронежец в существующем состоянии музея имени Крамского, найдены. Речь шла об отсутствии рекламы музея по городу, аудиогидов, о недостатке информации на сайте. Одним из основных предложений было изменение графика работы на более удобный – с 12 до 20 часов.
Помимо отсутствия должного финансирования, проблем с молодыми кадрами, стоит вопрос и о конфликте предпочтений аудитории и реальных возможностей музея, который, как нам кажется, и может частично разрешиться благодаря концепции дворика. Много о состоянии современного музея говорил Алексей Масляев, который сам является куратором Московского музея современного искусства. Он отметил отсутствие исследовательского потенциала музеев и установку на проекты-блокбастеры – крупные, яркие, но явно не культурно-просветительские.
В итоге мы имеем вполне добротное и плодотворное апробирование, несмотря на отсутствие ажиотажа вокруг симпозиума. Но здесь, как подчеркивает Наталья Евгеньевна, проявляется проверка на подлинность: нужные представители городского сообщества здесь были, специалисты новый опыт оценили, а дальше всем стоит остыть, осмыслить и провести первую программу, приуроченную к Международному дню защиты детей. И, преодолев рутину и консерватизм, двигаться от уровня к уровню, от зоны к зоне, чтобы эти четыре дня не прошли даром, а музейный дворик стал частью интеллектуальной культурной среды города. Тем более что музей Крамского – это все-таки один из ведущих брендов Воронежа.
Валерия Боброва
Иллюстрация Михаил Супруненко
