Большой маленький мир
Ягодкин А.А. Про Сашка: Рассказы. – М.: РОСМЭН-ПРЕСС, 2013. – 80 с.
Детская книга – явление удивительное. Это не только встреча ребенка с литературой, но и знакомство его с картинкой-искусством, и, конечно же, общение с родителями, которые и должны устраивать своим чадам встречу с детской книгой. Из этих трех функций – последняя, на мой взгляд, самая важная. Она объединяет поколения.
Книга «Про Сашка» обладает всеми этими признаками. Ее автор – воронежский писатель и журналист Александр Ягодкин – талантливый, остроумный и, что особенно важно для главных читателей этой книги, добрый человек. Он умеет разговаривать с детьми обо всем. «Про молоко», «Про ерша», «Про Новый год» – это лишь некоторые названия рассказов про мальчика Сашка, который живет «недалеко от большого города, в поселке». Поскольку сам автор родился под Воронежем в поселке Рамонь, то вполне уместно говорить о невыдуманных сюжетах всех этих историй. Что тоже ценно: сказки сказками, но детям нужно уметь ориентироваться в том мире, который окружает их сегодня. Вот автор и помогает им в этом.
«Сашка наказывать не стали, но он пошел и встал возле Витьки, который не только ныл, но и всхлипывал в своем углу.
– Ты смотри, мать, какая у них солидарность, – сказал Сашков папа, улыбаясь. – Просто настоящие партизаны!
А Витька вдруг перестал всхлипывать и тихонько захихикал». («Новый друг»).
«Сашок взял синицу, и она забарахталась в его ладонях, стала вертеть головой и щекотно царапаться малюсенькими коготками. А потом вдруг пискнула и вцепилась клювом в его палец. Сашок бросил ее и даже сам отскочил назад, пряча руки за спиной. А синица взлетела и умчалась куда-то далеко в лес – рассказывать всем, как она попала в плен к великанам и как потом укусила одного из них и вырвалась на волю!» («Заколдованная страна»)…
Мир состоит из данностей. Единственное, что может сделать в нем маленький человек – сказать теплое слово другу, утешить, разделить участь. Других чудес в этом мире нет и не предвидится. Об этом и книжка «Про Сашка».
А еще она прекрасно нарисована. Жизнь Сашка в картинках изобразила молодая, но уже достаточно известная московская художница Елена Володькина, которая также проиллюстрировала и книгу русских сказок, и сборники Маяковского, и даже «Алису в стране чудес».
Ускользающая пластика места
Образцова Л.А. Рамонь: четыре века истории. – Воронеж: Центр духовного возрождения Черноземного края, 2013. – 384 с.
Краеведение, интерес к месту, в котором ты живешь – дело естественное и искреннее. И не только для жителей крупных городов. Конечно, при сегодняшней государственной вертикали областные столицы прочно удерживают функции региональных копилок, надежно отгороженных от бедных и полудиких районов-уездов, но делиться властью и деньгами с местами областям все же приходится. Чем дальше мы будем входить в реальный рынок, тем меньше у региональных столиц будет шансов оставаться имперскими губерниями.
Этот процесс можно называть практическим регионализмом. И чем больше он будет проявляться в экономике, тем больше районы и поселки станут нуждаться в том, чтобы быть описанными как локальные, автономные культуры. Во всем мире на рынке продается неповторимость, аутентичность. Место должно быть упаковано в некий неповторимый культурный контекст. Вот почему уже сегодня районной власти нужна особая местная риторика: в XXI веке далеко не уедешь на затасканном образе «родины российского чернозема».
Книга Образцовой такую задачу не решает, потому что никакого особого культурного контекста в ней нет. А есть попытка составить максимально полное описание воронежской территории под названием Рамонь. Эту задачу автор решает методами традиционного провинциального краеведения, со всеми его очевидными достоинствами и недостатками, неизбежно сопровождающими любое ритуально-официозное изложение. В результате получился концептуально нейтральный, но фактурно полезный и стилистически аккуратный почти 400-страничный справочник «маленькой Швейцарии». Словом, та самая информация, которую можно брать с собой и путешествовать по Рамони в поисках той самой ключевой местной мифологии, которая осталась за границами этой книги.
Контуры небытия
Никитин В.Н. Игра с незнакомцем: Рассказы. – Воронеж: Центр духовного возрождения Черноземного края, 2013. – 320 с.
«Счастья не получилось – его здание было нарисовано пестрыми, но не стойкими красками. Что-то было жалкое и невыносимое в наших отношениях, а когда жизнь начала обрастать подробностями, стало еще невыносимее»…
Самый интеллектуальный, пожалуй, современный воронежский писатель Виктор Никитин – летописец исчезновения. Любая деталь в его прозе – это, если угодно, прощание с этой деталью.
Мнимая перспектива, графический мираж, обольстительный своей прозрачностью и пустынностью наполняют рассказы Никитина. При этом стиль писателя подобен мягкому ластику, стирающему очертания предметов и лиц. Чтобы определеннее проступила фактура отсутствующей реальности.
«Выбирали нового мэра, а выбрали старого. Того, что лет десять назад, в другой должности, чуть ли не каждую неделю потрясал на экране перед зрителями дорогими очками в золотой оправе, рассказывая сколько будут стоить хлеб да молоко. Очки сняты, выражение лица уверенное, с напором: «Я никого не пугаю… Ни в коем случае!.. Но давайте рассуждать логически… (Надел очки.) Теперь по хлебу… Хлеб мы в этом месяце удержим. (Снова снял.) И чтобы там потом не говорили, дескать, я не принимаю меры… Принимаю! Уверяю вас! (Очки в руках отблескивают, мешают слушать.) С хлебом разобрались. Теперь по молоку… (Снова надел.) С молоком в этом году из-за недопоставок ситуация сложная… (Снял очки, теперь окончательно.) Но молоко мы тоже удержим!» Однако ничего на прежнем уровне цен удержать не удалось».
Чем дальше движется выстраиваемый образ, тем полнее объем исчезающей реальности, тем призрачнее очертания градоначальника, которого уже невозможно разглядеть даже через постоянно мелькающие в тексте очки в дорогой оправе. За этим не только неприязнь автора к каким-либо идеологическим задачам, но и вообще к установкам в искусстве. Всякая идея как образец однозначности и реальности озирает мир с высоты всеобщности – вот почему идеям не место в изнемогающем, исчезающем мире Виктора Никитина.
«Земля чахла и хирела, а Луна становилась желанным местом».
Луна становится альтернативой спасения, но герои этим не воспользуются. Они никогда не берут на себя слишком много, их вечная территория – малое и слабое, мир, теряющий одну черту за другой. Потому они бесконечно долго прощаются со своим прошлым. Проза Виктора Никитина – это проза прощания, в которой автор пытается найти необходимые для спасения своих героев слова.
И не находит ничего лучшего, кроме как: «На черном небе стояла ущербная Луна, и я подумал, что вот этим желтоватым серпом вполне можно перерезать себе горло».
Дмитрий Дьяков
