Во время второго Платоновского фестиваля Резо Габриадзе впервые привез в Воронеж свои спектакли, но зал Камерного театра не смог вместить всех желающих. Теперь появился второй шанс: в конце ноября – начале декабря благодаря Воронежскому гастрольному агентству, созданному при кинотеатре «Спартак», воронежцы увидят два спектакля Габриадзе – опять «Сталинградскую битву» и мировую премьеру «Рамона». Но создатель этих шедевров всегда остается за кулисами, не раскрывая зрителю секретов своей натуры.
Когда он выходит на бис, то невольно сутулится, стараясь казаться меньше, незначительнее. Он смотрит в зал с удивлением, как будто до сих пор не верит, что его интимные воспоминания могут находить такой отклик у самых разных людей. Он человек уходящей эпохи, но его печальные спектакли пользуются успехом во многих странах мира. Резо Леванович Габриадзе. Скульптор, сценарист, режиссер, журналист, художник и драматург.
Создатель «Мимино», «Не горюй!», «Кин-дза-дза!», текстов, давно разошедшихся на цитаты, памятников Чижику-Пыжику и носу майора Ковалева в Петербурге. Его спектакли для меня – осколки советской эпохи, которая существует в памяти всех людей старшего поколения. Не в плане идеологии или политики, а как свидетельства обычной человеческой жизни, которые сохраняются только внутри нас.
«Это, наверно, такая болезнь: забыть кого-то значительного, а точно помнить какой-то куст, увиденный в семилетнем возрасте, и там еще муравья. Патология. Память и помогает, и мешает жить. Но лучше все-таки помнить. Есть предметы, которые вам что-то говорят. Они годами могут лежать. Брусочек маленький деревянный у меня был, чтобы летом держать двери открытыми. Через пять-шесть лет надоел – и переродился в куклу. Еще очень важна технология одевания куклы. Лучше брать тряпочки, уже бывшие чем-то, из поношенной одежды – они в цвете более обобщенные, более пастельные. Буквально вчера мы шли по Воронежу, и я увидел, что вы, растяпы, не заметили кружочек хорошей проволоки…»
Театр марионеток Резо Габриадзе существует уже 30 лет. Может быть, Резо Леванович лукавит, но говорит, что все начиналось почти случайно. Ему было нужно пространство под мастерскую и, чтобы как-то выбить помещение, он сказал, что там будет театр. На вопрос «какой?», прикинув размеры помещения, ответил – марионеток. Театр марионеток в большей мере, чем фильмы выражает неповторимую сущность этого художника. В мире огромных скоростей, глобализации и огромных информационных потоков Резо Леванович, подобно поэтам-символистам, построил свой мир – Башню. Мир рыцарства, донкихотства, чистого преклонения перед женщиной, тонких воспоминаний и необычных деталей. Его театр находится в красивейшем месте Тбилиси – рядом с уникальной базиликой Анчисхати V века. Чтобы органично вписать в это пространство свою башню, Резо пришлось обнаружить талант архитектора. Его башня сконструирована из тысячи мелочей: православных святынь, кривых улочек старого Тбилиси, ассиметричности византийских храмов, рукотворных изразцов, часов с перекошенным циферблатом, старых камней, неплотно подходящих друг к другу. Для строительства мира подходит любой материал: деревянные брусочки в виде кукол, железные ведра, песок, спички и полинявшие тряпочки. Главное, чтобы вещь обладала памятью и характером.
Когда перед тобой возникает маленький комок из тряпок и начинает говорить о вечной любви, ты теряешься. А потом видишь это трогательное существо, которое даже передвигаться не может прямо, его движения лишь схематично изображают движения человека, и это пробуждает нежность. И там, где зрители не верят актеру, они верят маленькой кукле. Секрет театра в том, что в нем все живое, не механистичное, сделано руками и из вещей, уже много раз служивших человеку. Все куклы созданы актером театра с почти библейским именем Лука и обработаны самим Резо Габрадзе. Маленькая сказочная деталь: если вы встретите в спектакле короля, который будет одет в действительно царскую одежду, не удивляйтесь. Царская семья отдавала в императорские театры ненужные вещи. В советское время они постоянно перелицовывались и переходили из спектакля в спектакль, а потом оказались в театральном музее. Резо Габриадзе узнал об этом, нашел ту самую одежду и теперь все царственные куклы носят платья, в которых когда-то ходили настоящие русские цари. Эта атмосфера чуда и сказки окружает Резо Габриадзе постоянно.
Воронежский зритель приучен к другой технике кукольных театров. В тбилисском кукольном театре куклы гораздо меньше по размеру. А некоторых из них вообще сложно назвать куклами: это не уменьшенная модель человека, а уменьшенная модель всего мира. Это такая детская черта оживлять все предметы. На сцене действуют небольшие, размером с ладошку, муравьи и птички, лошади, паровозы. Актеры лишь управляют действием, но не участвуют в нем как отдельные личности – видны лишь их ярко освещенные руки. Персонажи не обладают своим голосом – звучит ровная монотонная запись на грузинском языке, а русскую «озвучку» производит за кулисами сам Резо Габриадзе. Во время спектакля не перестаешь удивляться неистощимой фантазии постановщика. Вот история о маленькой птичке Боре Гадае («Осень моей весны»). Либретто: «В компании друзей объявляется Боря у дома с затворенными ставнями и поет серенаду. В окне показывается прекрасная девушка Нинель, в которую он влюблен еще с восьмого класса. Она умоляет его скорей улететь, потому что боится, что вот-вот вернется ее муж Рафаэль. И потом, что подумают люди, если узнают, что ее любит пернатый? В ответ Боря гневно обличает Дарвина за классификацию видов». Эта ироничная тирада о жестокости Дарвина, который разносит существ на разные ступени эволюции и запрещает им любить, запоминается как самое яркое место в спектакле. В этом вся сущность театра Резо Габриадзе: каждый его спектакль обязательно о любви. Рассказывая свои простые истории, он не делает различия между любовью царственных особ, паровозов, птиц или лошадей. Любая «классификация видов» для него условна: в чем разница между тягловой и цирковой лошадью, почему они не могут быть вместе? Постановщик имеет в виду не просто людей, он наделяет весь мир чувствами. Он наводит на мысли, что нет маленького человека или маленького существа. Дар жизни и чувства каждого уникальны.
«Запомни: из первой любви ни у кого никогда ничего хорошего не получается. Из второй тоже. Да и из третьей, пожалуй…»
Ценители фильмов Резо Габриадзе найдут в его спектаклях все те же незамысловатые добрые шутки, превращающиеся в афоризмы.
Но самое главное, о чем часто забывают, говоря о Резо Габриадзе – его искусство глубоко христианское по своей сущности. В последнее время об этом даже говорить стало как-то неудобно. Но Резо Габриадзе старомоден, и поэтому он может говорить. Во всех своих интервью он чаще всего употребляет такие слова как «грех», «совесть», «вера». После мировой сексуальной революции и всеобщего раскрепощения Резо Габриадзе остается человеком несвободным от стыда, и потому впечатление от его спектаклей так сильно.
«Я придумал себе маленький кукольный театр, чтобы уйти от ответственности, абсолютно не зависеть от актеров, не засорять природу, иметь как можно меньше зрителей, чтобы меньше грешить незрелыми мыслями и неумением претворять их».
Удивительно слышать эти слова от такого признанного мэтра. В эпоху амбиций, нацеленности на личный успех и индивидуализм Резо Габриадзе остался таким же каким был – совестливым, «закомплексованным», думающим человеком. Последним мамонтом и осколком уходящей эпохи.
«Да, такие, как я, обязательно уйдут так же, как ушли нежные, милые моему сердцу неандертальцы, которые не могли понять высоких и стройных homo sapiens. Как вид я должен исчезнуть. Мне очень грустно, что со мной вместе исчезнут мои любимые Макары Девушкины, моя двоюродная сестра Маквала и моя троюродная сестра Русико, работница Союзпечати, которая краснела, когда у нее спрашивали свежую газету, и была тогда похожа на византийскую мадонну».
Виктория Лушина
