Воронежский центр современного искусства долго искал себе помещение, долго его приводил в порядок, зато очень быстро сделал и показал первую выставку.
Revisiting theSpaceVoronezh («Переосмысляя пространство Воронежа») – первая часть международного проекта, в котором участвуют художники из Воронежа и Лейпцига. Вторая часть пройдет в сентябре как раз в восточногерманском городе. Лейпциг – вовсе не случайный город-партнер. Его, как и Воронеж, относят к постсоциалистическим городам. То есть таким, которым пришлось резко менять весь свой уклад жизни, пытаться выжить в новой капиталистической реальности. Кураторами проекта стали Кристина Семенова (Лейпциг) и Ирина Аксенова (Воронеж).
Проект оказался реализован быстро по простой причине: европейские гости были в Воронеже всего-то чуть больше недели. За это время они успели погрузиться в городское пространство – физическое, ментальное, экономическое, и рассказать о своих открытиях в работах, сделанных для выставки.
Проведем краткую экскурсию по произведениям воронежских и европейских художников. Как принято в футбольных трансляциях, начнем с гостей.
Лоренца Диас, живописец, интересуется пейзажем как идеальным, конструируемым пространством. Пользуясь впечатлениями от путешествий по городу, она выполнила свою работу маслом и углем прямо на одной из стен центра современного искусства. Пространное черно-белое изображение вызывает множество ассоциаций, но наиболее частое – кораблекрушение, что-то из «Пиратов карибского моря». Это могло бы быть иронией по отношению к шизоидной, завязанной на флот, идентичности лесостепного города, но художница вовсе не ставила перед собой такой цели. Да и иронии в работе не видно – скорее, величественная катастрофа и ее последствия.
Сарина Шайдеггер и Ариане Кох неделю следовали по стопам бродячих собак – до тех пор, пока те не исчезали на недоступной для людей территории. Собственно, этот опыт и был их работой, процессуальным, нематериальным произведением. Отчетом же о нем стали маленькие буклеты, раздававшиеся на выставке. В них – текстовая интерпретация произошедшего, поэтическая формализация события с неподконтрольными городскими животными.
Макс Боденстедт, Кристина Юрочкин, Томас Линденберг тоже путешествовали по городу – каждый по отдельности. Художники представили свои пути в виде фотографий, текстовых фрагментов, фиксирующих те детали, что привлекли их внимание. Повествование получилось крайне далеким от туристических отчетов. Детали, которые горожане стараются не замечать (вроде спящих на земле людей), или к которым просто привыкли (сумасшедшие рекламные поверхности), или которые считают вполне приемлемыми (новостройки города) – через очень личный и изумленный взгляд художника становятся рассказом почти что о другой планете. Эта репрезентация Воронежа не имеет ничего общего с официальной, или глянцевой, или повседневной, но при этом выглядит намного правдивее всех перечисленных. Здесь не видно социальной критики, зато видно странное, темное и пустое тело города, лишь слегка прикрытое «Алыми парусами» и открыточными видами правобережья. «Новый старт уверенного развития» – такой лозунг стал названием этой работы. И резко переводит смысловой режим с отчета о личном опыте на рассказ об исторической драме.
Это сокрытое тело Воронежа также является темой работы уже воронежца, Ивана Горшкова. Его эффектный «Фонтан», собранный из всякого хлама и баюкающий садового слоника вызывает одновременно отвращение и крайнее любопытство. И, конечно же, детские воспоминания о заброшенных воронежских парках, тоже пугающих и маняще таинственных. Журчание струйки воды демонстрирует, что жизнь в этом фонтане еще теплится.
А вот в чем жизнь не теплится, так это в позднесоветских модернистских постройках, эпитафию которым пропел Николай Алексеев. ТЦ «России» больше нет, «Апекс» обезображен реконструкцией и так далее. Размытые образы этих зданий проступают в живописном мареве, материи памяти. Места их существования отмечены булавками, воткнутыми в стену напротив, а морская раковина отсылает к материалу, которым они были облицованы – ракушечнику. Впрочем, и сами белые формы напоминают раковины, хранящие внутри себя секреты нам уже недоступного времени.
Автор текста изобразил растения, которые в городском пространстве претерпевают странные метаморфозы – будучи аккуратно подстриженными или грубо изуродованными. Суть при этом одна – пространство их жизни и роста скручивается, распадается, в нем образуются разломы, провалы. Однородное пространство становится сложным, неоднородным, непредсказуемым. Это – черта сложной системы города.
Кирилл Гаршин в живописной серии изобразил неприглядные поверхности – стены, черные входы, кривые обрезанные деревья. Все те образы и материи, что не укладываются в линию парадных или коммерческих фасадов города, и оказываются вытесненными – как пространственно, так и в системах репрезентации – за изнанку города. Но, как все вытесненное, рассказать они могут больше доступных беглому взгляду образов.
Нетрудно заметить, что продемонстрированный участниками выставки подход к пониманию города совершенно отличается от привычного. Нет поисков красивых ракурсов, трагических историй, брюзжащей критики или показной гордости. Нет привязки к идее города как набору улиц и зданий, или как к экономическому хозяйству, или социальному набору классов.
В работах воронежских и лейпцигских художников проявилось немного разное чувствование, разный тип взгляда. У воронежцев – более статичный, отстраненный, осмысливающий систему пространства, материи города. У гостей (и это неудивительно) – динамичный, процессуальный, погружающийся, вовлеченный.
Но общая черта есть и у тех и у других – подход к городу не как к готовой конструкции, а как к вопросу, неочевидности, проблеме.
Почему мы передвигаемся по городу именно так, а не иначе? (Ведь есть совсем другие, «собачьи» тропы.) Почему Воронеж – такой изумительно разнородный, дикий, распадающийся на фрагменты город? (Ведь есть же города высоко формализованные и контролируемые – в Европе). Как соотносятся и описываются парадные образы города и его «тайные» (а на самом деле просто выпадающие из самоописания) лакуны?
Под асфальтом, как известно, пляж. Под пляжем – уголь, под углем кости, и дальше черт знает что. Взгляд художников пытается обнаружить каждый из этих слоев и прорыть в них новые тропы.
Очень показательна реакция горожан на выставку. В СМИ, социальных сетях долго обсуждался вопрос – что же, собственно, художники сделали? Предвзято очернили образ динамично развивающегося города Воронежа, или выдали порцию объективной критики?
Такой черно-белый подход далек от реальности выставки, но во многом формирует реальность городской жизни. Полезно будет лирическое отступление.
Европейские гости были поражены материальной и пространственной «несобранностью» Воронежа. Множество заброшенных, странных территорий, никакой визуальной общности. Они считали, что такое свободное, раскрепощенное пространство проявляется и на социальном уровне. Однако, оказалось наоборот. Материальная энтропия и визуальный хаос городского пространства соотносятся с крайней закрытостью и контролируемостью пространств социального, политического, общественного. Любое нарушение контроля или самоконтроля влечет к конфликтам, а не к открытию новых пространств развития.
Можно предположить, что такое противоречивое сочетание возможно как раз из-за плоскостного, одномерного самоописания города. Газон – хорошо, пустырь – плохо. Пластик – красиво, бетон – некрасиво. Первомайский парад – полезно, «парад зомби» – вредно. В результате мы отрезаем две трети нашей реальности и объявляем ее подлежащей исправлению.
А ведь в этой тени – подлинная жизнь и возможности новых троп. Пример из того же Лейпцига: после воссоединения страны город пострадал из-за массовой миграции в западные земли. Некоторые кварталы опустели в буквальном смысле. Тогда пустующие здания стали отдавать художникам – в результате город стал одним из художественных центров Европы. Это не история чудесного превращения бараков в креативные кластеры в духе неолиберальных схем. Это история самозарождения новых систем в «отверженных» пространствах, далеко не красочная и не самая оптимистичная.
Этот случай просто показывает, что к своему схематизированному, двухосевому оценочному пониманию города, стоит добавить несколько новых осей, измерений – и пространства для жизни станет больше. Именно поэтому пустыри лучше торговых центров.
Проект «Переосмысляя пространство Воронежа» – это неизбежный результат развития городской среды, ее попыток понять себя. На десятки живописцев, изображающих старые милые улочки с покосившимися домиками и церквушками, однажды появится художник, который утопит серебряного слоника в бурой жиже. И слоник расскажет много удивительных и правдивых историй.
Илья Долгов
фото Анатолий Селютин
