Крылышкуя золотописьмом тончайших жил, кузнечик в кузов пуза уложил прибрежных много трав и вер». Поэтическим сопровождением к работам художника Сергея Апарина может послужить этот отрывок из стихотворения Велимира Хлебникова. Так сложилось, что одним из основных образов его работ стал кузнечик, который длинным стремительным прыжком перемещается из картины в картину.
Известный художник-сюрреалист Сергей Апарин родился и вырос в Воронеже. С начала 90-х Сергей живет в Сербии, в Белграде, там же было создано большинство его работ. С тех пор у живописца состоялись выставки в разных странах мира, и множество его работ было приобретено частными коллекционерами. Свой переезд Сергей считает случайным стечением обстоятельств: когда-то он приехал в Сербию в гости к своему балканскому товарищу и, в итоге, женился на его сестре. Зная это, начинаешь искать в работах художника балканские настроения. И не находишь. Но о Балканах мы все же поговорим. Чуть позже.
Русский сюрреализм
Если в поисковике вбивать словосочетание «русские сюрреалисты», то автоматически он меняет все подобранные варианты на запрос «русские реалисты». Этот интересный факт хорошо иллюстрирует положение сюрреализма как течения в России. Специалисты утверждают, что это направление не получило в нашей стране большого развития. Естественно, какие-то ценители могут назвать авторов, пошедших по пути метода, утвержденного Дали, однако большой популярности среди художников направление не имеет по сей день.
Но при этом высокого уровня русские художники, работающие в этом жанре, есть. Сергей Апарин – яркий тому пример. Многочисленные коллективные и персональные выставки в Европе и США тому подтверждение. Хотя Сергей и признается, что относить себя к какому-то конкретному жанру он не хочет. «Я не вижу четкой границы – это сюрреализм, а это что-то другое. Я не хотел бы ставить никаких границ ни для себя, ни для других в этом. Мне не нужны никакие манифесты. Не надо ни правил, ни ограничений. Потому что завтра я, может быть, буду работать совсем по-другому. Да мне и не хотелось бы быть сюрреалистом», – парадоксально сообщает художник. Согласиться с ним легко – ведь сюрреализм, по сути – это очень тонкое смешение легких образов где-то на стыке между сном и бодрствованием, и нужны ли этому состоянию какие-то четкие определения?
Балканы
Сергей довольно редко может объяснить, как и почему тот или иной образ возникает в его работах: «Когда что-то хочешь выразить, например, тревогу, нужно использовать максимум средств, которыми располагаешь. Если я чувствую, что мне необходимо, чтобы человек, изображенный на картине, летал, я это рисую, но объяснить почему – не могу». Так в картинах художника можно найти и мотивы живописи Босха, и настроения голландских мастеров эпохи Возрождения, и изображение старинных швейцарских замков. Что-то возникло из подсознания, что-то навеяно путешествиями, а что-то – действительно уже упомянутыми балканскими настроениями.
«Я замечал, что в Сербии в каждом доме есть хотя бы одна, хотя бы небольшая, но картина, написанная маслом: стоит она десять рублей или десять тысяч рублей – неважно. Но она есть. У меня были выставки в разных странах, и я замечал, что именно в Сербии на мои работы реагируют лучше и тоньше», – мы говорим с Сергеем о Балканах и взгляде людей, населяющих их, на искусство.
По словам художника, в последнее время на Балканы и в Сербию, в частности, переезжает все больше русских, и в некоторых местах есть уже целые улицы с названиями вроде «Русская». Как это отражается в фильмах Кустурицы, регион действительно полон контрастов и абсурда. Например, здесь можно купить участок земли под усадьбу, продав на родине в России мотоцикл. Что касается русских, то сербы на них похожи, но, по мнению Сергея, они в полтора раза вспыльчивее, веселее, темпераментнее.
«В Сербии очень богатые ландшафт, флора, фауна, кухня. Разнообразный национальный состав: румыны, чехи, маджары, словаки, русины, древние народы. Плюс абсолютно сюрреалистическая политическая обстановка. И все это друг на друга наплывает, и получается очень живописный срез…»
Гусиновка
Я изучаю этот срез, который воплотился в работах Сергея, и одновременно слежу за перемещениями по ним кузнечика, упомянутого мной в начале. Перевоплощаясь то в лошадь, то в огромный корабль, то в горящую венецианскую галеру, кузнечик стремительными прыжками странствует из картины в картину, перенося с собой мысли художника. По словам Сергея, здесь можно найти множество символов, ведь кузнечик олицетворяет как плодородие, так и наоборот – воплощает погибший урожай. Вот кузнечик оцепенел, держась лапками за шпиль старинного здания. Вот он тащит за собой повозку, спроектированную в виде странного механизма. Вот он застыл на ноге другого, огромного кузнечика. В последний раз насекомое выпрыгнуло за пределы картин и застыло в железном воплощении – Сергей создает серию работ, в которых ваяет кузнечика и другие образы из старых металлических предметов и ржавого железа.
Откуда же выпрыгнул первый кузнечик Сергея Апарина? «В детстве я жил в районе, расположенном между Вогрэсовским и Чернавским мостами. Место, где я жил, называлось Гусиновка. Недалеко была река Воронеж, не ставшая еще водохранилищем. Рядом с ней был густой луг, на который выходил бабушкин домик, и в детстве я часто гулял по этому лугу. Кузнечик выпрыгнул из той поры и превратился в маленькую машинку времени».
На спине кузнечика в картинах Сергея действительно часто расположен затейливый механизм с колесиками и винтиками. По сути, сам кузнечик тоже представляет собой сложный механизм, задуманный природой: недаром это насекомое прыгает на расстояние, которое более чем в 40 раз превышает длину его тела. Работа художника-сюрреалиста в чем-то напоминает механизм организма кузнечика: из сложной, намешанной и абсурдной реальности фантазия живописца словно выпрыгивает, преодолевая огромное расстояние. И вот – художник уже не в шумной, абсурдной Сербии и не в холодной безграничной России. Он в мире вне времени, пространства и физических правил, где животные приобретают гигантские размеры, предметы и дома зависают в воздухе, а персонажи то и дело теряют голову: вместо нее обретается то пустота, то лимон, то небольшая туча.
Сюрреализм – живопись на стыке сна и реальности – я пытаюсь выстроить необходимую логическую цепочку на тему искусствоведения… «В принципе, я считаю себя импрессионистом. Не в смысле техники, а в разрезе передачи какого-то собственного состояния души. Я думаю, что это самое важное». Подумав, я соглашаюсь. Пожалуй, так оно и есть.
Евгения Глуховцева
