БЕЛЫЙ АЛЬБОМ
— О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух. Так сказал бы я, если бы начинал какую-нибудь аналитическую передачу. Хочу рассказать вам одну замечательную новость о том, что в месяце феврале года 2010 увидел свет первый номер журнала «Время Культуры». Теперь, спустя два года, благодаря финансовой поддержке Фонда Михаила Прохорова, свет увидела передача с одноименным названием – «Время Культуры».
— Ура. Ура.
— Грех не поздравить.
— Не описать моего восторга, Максим.
— Хочу сказать (не вам и не вам), а тем, кто нас теперь смотрит: «Следите за нами». Это не единственный наш проект. Будет появляться еще много новых передач. И мы начинаем нашу первую передачу. И у меня для вас сюрприз. Я привез вам некий подарок от студии анимации Сергея Болокова. Которая, кстати, тоже существует благодаря Фонду Михаила Прохорова. Значит, они нам это прислали и сказали: «Ну вы поймете».
— Так и сказали?
— Да. Поэтому мы поймем.
Анимационная заставка: театр Драмы превращается в лотерейный билет, потом в кораблик . И уплывает
— Имел место такой факт быть. Что однажды появилась народная лотерея: сбор средств на строительство нашего прекрасного театра Драмы, который очень долго не мог отстроиться. Куда делись эти средства?
— Уплыли на кораблике в царство Посейдона…
— Лотерея была народная.
Анимационная заставка: на фасаде здания театра Драмы начинает появляться реклама. Театр превращается в торговый центр.
— Следующий момент такой. Был шанс, что в 2005 году это чудесное здание превратится в торговый центр.
— Как? Как, объясните мне, это может быть возможно?
— По мановению волшебной палочки. Как все в нашей стране. Вы ролики не смотрели?
— Нет, извини. Просто я не понимаю, как. Если это памятник архитектуры, как из него можно сделать торговый центр?
— Сережа, ты за идеальный мир.
— Да это не идеальный мир! Это нормально, что памятник архитектуры не должен становиться каким-то торговым центром! Должен быть памятник архитектуры. Как снаружи, так и внутри.
Анимационная застравка: театр Драмы закрывается зеленой тканью, которой обычно закрывают реставрирующиеся здания, потом снова открывается, а за ней ничего, кроме крысы.
— Но, тем не менее, вопреки тому, что была даже возможность из-за зеленой тряпочки выбежать крысе, в конце концов, появились добрые волшебники. Не побоюсь даже произнести одно имя. Он был не один, но он возглавил эту прекрасную Армаду – это наш губернатор, губернатор воронежской области, Алексей Гордеев. И вот эти добрые волшебники сделали возможным то, что 28 апреля состоялось торжественное открытие исторического здания Воронежского Государственного Академического тетра драмы имени А. Кольцова. И даже более того. Я вам скажу, что на открытии этого исторического здания присутствовал российский министр культуры – Александр Авдеев.
— Раз уж мы тут заговорили об открытиях, давайте еще поговорим о двух событиях, которые произошли в Воронеже. Которые тоже имели свое окрытие и закрытие, как это ни странно звучит. Первое событие: в мае в городе Воронеже прошел международный театральный фестиваль «Театральный синдром». Простите за тавтологию. И второе событие – это второй международный Платоновский фестиваль искусств. Я сегодня просто библиотека тавтологии, простите меня. Мне этот факт, что такие мероприятия проходят у нас в городе, безумно радует и глаз, и ухо, и всё. Но в этой огромной бочке мёда всегда почему-то находится ложечка любимого моего дёгтя.
— Давай. Дёгтюй.
— В связи с материалом, который я прочел, я понял, что билеты на «Театральный синдром» мог достать каждый человек, который хотел приобщиться к высокому, к великому – к театру. Каждый. А на Платоновском фестивале такую возможность имели не все.
— Почему. Фейс контроль?
— Нет. Потому что, на самом деле, искусство-то для кого?
— Для кого?
— Народ требует хлеба и зрелищ, а получает только хлеб.
— Это хорошо, что народ получает хлеб.
— Как простому человеку добиться доступности искусства?
— Доступности. А в чем недоступность? Дорого?
— Да. Да. Дороговато.
— А с другой строны, это было все-таки глобально всё. Приезжали на фестиваль очень известные люди. Хочешь приобщиться, ты, пожалуйста, будь добр… отстегнуть.
— А здесь вот у меня уже возмущения. А где гарантия, что ваше вот это, что вы привозите, стоит именно столько.
— Такие гарантии никто никогда не даст.
— Ладно, друзья, опустим, что некая недоступность все-таки была. Дирекцией Платоновского фестиваля были сделаны бесплатные акции в рамках программы. Это выступление санкт-петербургских хормальчиков с ангельским голосами, выставка Гадаева в Доме Художника, на Адмиралтейской площади концерты, и чудесная в этом году была книжная ярмарка.
— Говоришь, хлеба и зрелищ . Есть же зрелища бесплатные.
— Вот тут, Антон, я бы хотел кое-что сказать. Из всех перечисленных мною событий я побывал на двух. На выставке Гадаева. На которую я прибежал в последний день. Там уже все собирались, но я сказал: «Простите пожалуйста, можно я посмотрю. Очень хочется…»
— И они стали из чемоданов доставать…
— Нет. Я прошёл посмотрел. И никто мне не говорил: «Давайте поскорее, мы уже собираемся». Всё было очень интересно. Ну и я люблю такое искусство. И побывал я на книжной ярмарке. Где среди палаток этих прекрасных, с названиями издательств, книги которых там продавались, стояла сцена. На которой была следующая история.
— Стой, стой! Я понимаю, о чем ты сейчас говоришь…
— Побыстрее, Максим, у нас чайник сейчас закипит.
— Я ничего не знаю. Давай, читай уже скорее.
Зачитывае выдержку из газеты
— Несомненно надо сохранить и упрочить традицию чтения прозы Андрея Платонова на главной площади города. Признаюсь, не верила в успех этой затеи. Но теперь, по прошестии времени, готова признать, что это было одно из самых ярких..
— Вопрос.
— … и значимых событий фестиваля.
— Проняло ее. До слез.
— Я верил в Платонова.
— Я читали рыдал.
— Нет. Не знаю, откуда у нее такие идеалистические взгляды на все это…
— Она женщина.
— Что увидел я. Это всё было в рамках бесплатной программы. То есть для народа..
— То есть ты на халяву пошёл?
— То есть я на халяву первым делом. А еще была жара. Плюс тридцать. А я люблю придти в плюс тридцать, посидеть… на площади. Вот что меня возмутило. Выступало там человек тридцать. Читали они одно произведение. Но между выступлениями этих людей была огромная разница. Потому что там были и народные заслуженные артисты, и деятели спорта, и бизнесмены. Но они все читали по одному листочку. И, например, после народного артиста я уже не мог понять, зацепиться за чтение девочки там какой-то из студенческого совета. И я не понимаю, для чего тогда это было сделано? Для того, чтобы эти тридцать людей вышли, прочитали и показали, что они причастны ко всему этому? Или это было сделано для народа, который хотел придти и услышать платоновский текст?
— Это было сделано для народа.
— А почему я тогда не понял от начала до конца вот этой всей истории?
— Серёж, а Платонов был?
— Нет. Не увидел я его. Кто-то со мой подошел поздоровался…
— Поздоровался и спросил: «Ну как тебе». Схватился за дирижабль и улетел.
Зачитывает
— Наверняка будет продолжена практика проведения мероприятий, концертов и других фестивальных событий под открытым небом. Думаю, этих событий станет еще больше. Они привлекут тысячи воронежцев и гостей города. … Буквально напрашивается какое-то театрализованное дейстиве со скоморохами, писателями и т.д.
— Ну, что еще хочется сказать. Фестивали – это плюсы несомненные. Очень много сказали о Платоновском фестивале, хочется теперь рассказать про «Театральный синдром». Собственно, к твоей, Серёжа, истории, в которой ты говорил, что хлеба и зрелищ народу надо дать. Вот как раз на «Театральном синдроме» зрелища..
— Не будем говорить про хлеб.
— … стоили гораздо дешевле, чем на Платоновском фестивале. И расходились, как горячие пирожки. Не смотря на то, что некоторые спектакли были достаточно скандальные.. Возможно, это тоже плюс фестиваля. Но, тем не меннее, это плюс огромный, что два таких фестиваля у нас в городе. Международных. Приезжают новые люди, показывают себя… Но нас практически не смотрят, я думаю.
— У меня есть новость о России. (Зачитывает) Появился двадцать первый музей Сергея Есенина. Он разместился на литературной аллее нашего города. Неподалеку от памятников Высоцком и Никитину, на улице Карла Маркса. Это негосударственное учреждение культуры открыто на средства некоего воронежского предпринимателя, народного артиста Росии – Сергея Безрукова.
— Скажите мне, я плох в литературе, а что Есенин-то?
— А почему нет-то?
— Я тебе скажу, кстати. Один маленький момент. Чтобы вы поняли логику. В одном из залов музея транслируется кинохроника 1918 года – момент открытия памятника нашему земляку, Алексею Кольцову, в Москве. И на этой пленке запечатлен сам Есенин. Понимаешь?
— То есть музей Есенина, открывшего памятник Кольцову в Москве?
— Ты абсолютно логику поймал. Хорошо. … В музее находится 150 экспонатов. Письма, стихи, фотографии и личные вещи Есенина. Там же под стеклом лежит копия обложки воронежского журнала «Сирена», выходившего в 1912-1918 годах, где печатался Есенин. Кстати, очень большой вклад внес Сергей Безруков. Хочется это отметить. Потому что он, в свою очередь, пополнил коллекцию музея швейцарским колокольчиком, который ему два года назад преподнесла племянница поэта – Светлана. А так же в музей отправились пальто и кепка, в которых Сергей Безруков снимался в сериале. Они там есть. Вы их видели.
— Зачем?
— Зачем видели?
— Нет. Зачем музею кепка и пальто, в котором Сергей Безруков играл Есенина?
— (Зачитывает) В скором времени планируется создание отдельной выставки, посвященной актерам, игравшим поэта в разные годы. Я ответил на твой ворос?
— Нет. Не ответил. Потому что музей Есенина. Будте добры хранить там все есенинское. Если вы хотите выставлять костюмы ребят, которые когда-то в них играли Есенина, сделайте выставочный зал имени Есенина. И, пожалуйста, выставляйте там все на тематику Есенина.
— Что ты так недоволен?
— Потому что меня это возмущает. Потому что когда я недавно там был и попросил показать читальный зал, …
— Там еще есть читальный зал на 40-50 мест, кстати…
— … там стояли картины. И мы поинтересовались, что это за картины. И, как оказалось, это картины воронежских художников, которые никогда никакого отношения к Есенину не имели.
— Зачем?
— За шкафом. … Значит, так, друзья мои, хочу напомнить, что этот музей создан на средства некоего предпринимателя. Стало быть, что он хочет, то и делает. Хочет Есенина – получите Есенина. Но. Музей какой? Народный. Сколько ты заплатил за вход, Серёженька?
— Я отдал бы полжизни, но не заплатил ничего.
— Вот и все. Это же прекрасно, когда жители нашего города ничего не платят и могу узнать о Есенине что-что. Там сейчас располагаются прекрасные экспонаты. Надеюсь, их будет больше. И надеюсь, что музей будет рассказывать не только о Есенине, а вообще о русской литературе. И так как там есть зал, будут проходить какие-то вечера. Имейте снисхождение, господа. Музей открылся совсем недавно. Существует с марта.
Теперь моя новость.(Зачитывает) 3 июля в Москве президент Российской академии художеств, Зураб Церетели, вручил супруге губернатора воронежской области, Татьяне Гордеевой, благодарственные письма за культурно-просветительскую деятельность. Особо отметил инициативу по подготовке и организации выставки «Академический Третьяковский пленэр», которая была развернута в залах Галереи искусств Зураба Церетели. Новость чудесная. Замечательная.
— Да.
— Рассказваю вам, друзья мои. Воронежские художники были вывезены на Третяковский пленер. Где они наслаждались природой, дышали свежим воздухом и писали свои картины. После этого выставка была показана у нас и завершила свое путешевстия в Галереи искусств Зураба Церетели . Экпозиция насчитывает более восьмидесяти картин.
— Это они все написали там, на пленере?
— Нет.Это за последние годы.
— Я просто представил себе…
— Ты рисуешь это дерево, ты рисуешь то дерево. Конвйер такой.
— Молодцы.
— Нет. Они молодцы. Дело-то не в том, что проект заключался только в этом пленере. Пленер чудесный. Но помимо этого воронежские художники имели возможность выставить свои картины и скульптуры… произведения искусства за несколько предыдущих лет. То есть это была такая выставка воронежского изобразительного искусства.
— Хотелось бы, чтобы это не осталось разовым проектом. И продолжалось.
— Собственно, мне больше сказать нечего.
— А я и не хочу.
— А ты и не хочешь.
— Скажи какую-нибудь умную вещ ь напоследок нам.
— Помните, прежде, чем открыть дверь, убедитесь, что вас там любят и ждут.
— И что это холодильник.
— Спасибо большое. Всего доброго.
ЗЕЛЁНАЯ ЛАМПА
Поскольку сегодня речь зашла о восстановленном здании театре Драмы, мне бы все-таки хотелось сказать о роли в этом деле губернатора Воронежской области – Алексея Гордеева. Это не чинопочитание, это не попытка сделать комплимент власти, не заискивание. Это сухая констатация факта. Потому что политическая воля — это, пожалуй, в этом деле было самое главное. Не прояви Гордеев политической воли, ничего бы не было. Не было бы Петрова, Петров бы не пригласил Купера, Купер бы не придумал вот это волшебное здание. Поэтому еще раз спасибо губернатору Воронежской области за то, что сейчас мы имеем такой театр. Но теперь хочется поговорить о другом. Очень хочется рассмотреть это здание и некоторые вопросы, с ним связанные, с точки зрения архитектуры. Поэтому у нас сегодня в гостях очень интересный собеседник, профессионал и просто очаровательная женщина — заместитель руководителя департамента архитектуры и строительной политики Воронежской области Марина Ракова. Здравствуйте, Марина.
— Здравствуйте, Олег.
— У меня у вот к вас первый вопрос такой. Театр обсуждали и так, и сяк. Скажите, с точки зрения профессионала-архитектора это что-то действительно из ряда вон выходящее появилось в нашем городе или проект Купера органично встраивается в то, что мы имеем сейчас с точки зрения архитектуры в Воронеже?
— Вы знаете, когда я в первый раз увидела эскизы Юрия Леонидовича, вот сразу первая ассоциация,… она бывает, наверное, верная.. я сказала, что это очень изящно, интеллигентно и необычно для нашего города. И, возможно, не все сразу примут образ театра. Но сегодня я уверенна, что сторонников и тех, кто восхищается тем, что получилось, гораздо больше, чем критиков, которые ищут какие-то недостатки и рассматривают нюансы на фасаде, или в интерьерах, или в отделке. Получилось очень необычное для нашего города здание. А для меня, например, простым индикатором был такой случай: когда я везла свою бабушку с острой зубной болью к врачу, мы проезжали мимо театра, и она меня пропросила: «Мариночка, останови на минуту, хочу на это посмотреть».
— У бабушки прошла зубная боль?
— Нет. Зубная боль не прошла, но она попросила остановиться. Это вот, наверное, показатывает то, как относятся к театру и реагируют на него люди.
— У меня возникает следующий вопрос. Нужно ли теперь здание, которое существует в центре города, рассматривать как некую архитектурную доминанту, которую теперь можно считать точкой отсчета чего-то нового? Допустим, Алексей Васильевич сказал, что будет реконструироваться Театр Оперы и Балета. Т.е. можно театр Драмы считать точкой отсчета того, что какие-то новые здания, новые архитектурные формы будут появляться в городе?
— Ну, во-первых, для многих было неожиданно и не все приняли белый цвет фасада. То есть вот такой белый лебедь на проспекте Революции, на пересечении центральных улиц. Но понимаете, в этой связи можно говорить о памятниках, об архитектуре отдельных зданий… По большому счету в нашем городе главный архитектурный ансамбль – это сам проспект Революции. И театр его венчает. Открывает, если мы движемся со стороны площади Ленин. И мы заканчиваем проспект Революции основной доминантой – башней Троицкого. Это там где ЮВЖД. Сам проспект интересен и целостен. Важно, конечно, не разрушить и масштаб, и архитектуру, и параметры вот этого нашего главного ансамбля. Хотя мы, безусловно, можем сказать, что у нас и за площадью Ленина, и в районе университета, и если пройтись по центру, то найдем много дорогих сердцу архитектора и горожанина мест. Но проспект Революции – это важное и главное. И театр подчеркнул элегантность, самобытность нашего проспекта. И добавил ему определенного такого шарма. Не свойственного Воронежу.
— Скажите, вот из местных архитекторов кто-то мог бы создать что-то подобное.
— Вы знаете, у нас прекрасная архитектурная школа и, наверное, свой шедевр способен создать каждый из практикующих на сегодняшний день архитекторов. Мне кажется, театр получился только лишь потому, что… ну мы знаем историю дружбы Петрова с Купером, этот творческий союз, это понимание друг друга. Театр получился именно благодаря этому союзу. Склоняю голову и перед Куперои и перед Петровым. Первоначальный замысел был доведен до конца. Когда было открытие театра, я к Юрию Леонидовичу подашла и сказала: «Восхищаюсь!» Несмотря на все бурные дискуссии, сомнения, обсуждения, несколько художественных советов… То есть всем нужно было получить подтверждение, что это театр будет хорош. А в итоге здание было построено по первоначальной идее Купера.
— Следует ли принимать ваш ответ как согласие с тем, что театр получился, потому что это взгляд со стороны. Потому что и Петров, и Купер только пришли в город и на него по-новому взглянули.
— Отчасти да. Но опять же хочу сказать, что очень важно, когда заказчик слышит архитектора. А архитектор слышит заказчика. И это счастливое, наверное, для нашего города стечение обстоятельств. Заказчик знал, чего хотел. А того, кто творил, не били по рукам. Понимаете. Потому что в нынешней ситуации наши коллеги архитекторы зачастую оказываются, ну скажем так, между молотом и наковальней. Когда с одной стороны клиент требует определенной экономики, квадратных метров, высотности… Понимаете, это непростая ситуация. Архитектору в этой ситуации нужно и довести этот объект, и выполнить этот заказ, и сдать эту работу. Вот в этом смысле хорошим фильтром являются и, слава Богу, что в нашем городе сохранились, градостроительные советы.
— Здесь, наверное, будет любопытно послушать, что говорит на эту тему тот самый наш горячо любимый Юрий Леонидович Купер. Внимание на экран.
Ю.Л. Купер:
— У нас была масса проблем и с градостроительными институтами, и с горожанами, и еще с кем-то. Но тем не менее мы отстояли каким-то образом хотя бы часть этого проекта. Я считаю чудом, что это произошло. До сих пор не верю, что это могло случиться.
— Ну, Юрий Леонидович очень мудрый человек. Мудрейший. У него хватает опыта, спокойствия беседовать с людьми, слушать их мнение. А в конечном итоге преподносить то, что он задумал, и убеждать в том, что сделать нужно именно так.
— Здесь, в данном случае, будет интересно послушать художественного руководителя театра Драмы имени Кольцова – Владимира Сергеевича Петрова. О том, как ему работается в новом здании.
В.С. Петров:
— Те планы, котрые у меня уже сформированны, те планы, те спектакли, которые есть в планах, они дают некий объём того, каким я вижу театр. Взять Зимний можно с помощью матросов, которые нагадят в вазы, разгребут ночные горшки императоров и посдирают золото там, где можно отодрать. Строительство театра – это большая работа. Работа не одного года. Это работа, которая может состояться в случае стечения многих благоприятных обстоятельств. Понимаете, идет процесс знакомства с труппой. Процесс знакомства труппы с режиссером. Мы говорим о том, что это процесс, а не результат. Результат – это могила, а процесс – это жизнь.
— С Петровым-то можно понять, что театр уже в любом случае состоится? Или нет?
— Конечно. Конечно. Это счастье для нашего города. Подарок, мне кажется.
— То, что Петров пришёл?
— Да.
— Вот и я о том же думаю. А скажите, вот вся застройка центральной части Воронежа, в которой находится театр, она по каким критериям застраивалась. То есть насколько она сейчас театру соответсвует? Честно говоря, я дилетант. Но когда я смотрю на застройку центральной части города Воронежа, у меня возникает чувство какой-то эклектики, какого-то салата Оливье. Существует ли какой-то четкий план?
— Если как раз говорить о системе документов, то есть генеральный план города. Это стратегический документ, который определяет такие глобальные вопросы, как город будет жить и развиваться, что будет с транспортом, что будет с социальной инфраструктурой, что будет с инженерией. А вот вопросы, которые касаются параметров застройки, плотности и т.д., регулируются проектами планировки и правилами землепользования и застройки. Это конституция для города. Хотя правила в нашем городе несовершенны. Потому чтоони оставляют массу лазеек для тех, кто не очень любит свой город и, так скажем, считает только квадратные метры.
— Их много?
— Нет, таких немного. Если бы их было много, то, наверное, нам бы тогда хотелось просто из этого города уехать. Нет, всё не так печально. Так вот, что касается правил… Они, на мой взгляд, не содержат одного главного регламентирующего параметра – высотных регламентов по застройке тех или иных территорий. Более того в 2007 году, когда область выступала заказчиком, был заказан проект планировки центральной части города . Он был вынесен на обсуждение, но в силу скандальности ряда предложений, которые касались застройки частного сектора на Бархатных буграх, на правобережной части, он не был утвержден. На мой взгляд, сейчас не совсем однозначны и понятны правила игры для практикующих архитекторов и инвесторов. То есть вот, казалось бы, правила землепользования утверждены, генплан есть, но не до конца понятно проектировщику, что он может запроектировать, а инвестору – что он может построить. Вот в этом смысле, конечно, важна позиция архитектора. Даже диктовать должен главный архитектор, что можно строить, а что нельзя. Главный архитектор – это по сути правая рука мэра города.
— Вы сказали, что архитектор – это правая рука мэра. У меня сразу перед глазами появилась центральная часть города и пословица «правая рука не ведает, что творит левая».
— Я бы сделала 3D-модель центральной части города и раздавала всем, кто заходит на проектирование в центре.. В первую очередь 3D-модель и параметры допустимые. Высотные, площадные и т.д. Чтобы мы смотрели с разных точек на то, что мы планируем построить.
— Мне кажется, вот то, что мы услышали от Марины, дает нам шанс с оптимизмом смотреть в будущее. Хорошо, что есть такие люди: беспокоющиеся, ищущие, которые не хотят только сидеть и просить «дайте нам денег, тогда мы сделаем что-то». А сами ищут что-то для того, чтобы наш край, наш город, наша область становились краше и интереснее. Когда таких людей будет больше, вот тогда у нас по-настоящему настанет то самое время культуры.
ЧЁРНЫЙ КВАДРАТ
В нашей жизни важно не столько положение, в котором мы находимся, сколько направление, в котором мы движемся. Сегодня мы поговорим о векторе движения архитектуры в городах России. А в частности в городе Воронеже. Сегодня очень много говорилось о театре Драмы им. А. Кольцова. Это по праву произведение искусства. Но как же оно сочетается с остальными зданиями, архитектурными произведениями города Воронежа. Об этом мы подробнее сегодня и поговорим. Говорить о печальном состоянии городов России, с одной стороны, сложно. А, с другой стороны, легко. Объясню почему. Легко, потому что наличе всякого рода уродства, нелепости бросается в глаза. Сложно, потому, что до сих пор не ясно, кто виноват, и что же нам с этим делать.
Проблема поставлена. Надо искать пути решения. Итак. Раз уж мы заговорили об архитектуре, то главними ее составляющими являются, конечно же, здания. То, что сейчас проектируют наши архитекторы, а им помогают это реализовывать турецкие подрядчики, не имеет аналогов в мире. Те инновации, которые преподносят наши господа архитекторы не входят, не попадают ни в классические, ни в модернистские рамки. Самое печальное, что здания строятся без внимания к уже имеющейся архитектуре города Воронежа. Эти новые возводящиеся здания построены в некоем стиле. Стиль этот можно назвать именем экс-мэра Москвы – Юрия Лужкова. Стиль этот можно охарактеризовать как сочетание эклектики с барским самодурством. А в провинции этот стиль приобретает совершенно ужасные очертания.
Чтобы не быть голословным приведу пример. На Московском проспекте стоит жилой комплекс «Арка». Эта «арка славы» встречает гостей Воронежа своей радостной пастью. По словам рекламодателей, этот комлекс – яркое воплощение современной архитектуры. Образец промахов другого рода – всеми любимый тогровый центр «Галерея Чижова». Когда стоилось это здание, кто-нибудь учел, что оно стоит на исторической улице Алексея Кольцова. Цветные стекла, композитные материалы, глухие стены – все это решения для придорожных кафе, но никак не для здания, которое красуется в центре города. Это черная дыра, которая засасывает ансамбль всей улицы. Аналогичных примеров достаточно. Суть одна – в центре города строятся здания, в которых есть квадратные метры, подземные парковки, но нет городской сущности.
Вторая проблема – это удивительное количество визуального мусора самого низкого качества. Да, убрали растяжки, которые красовались посреди улиц. Спасибо городским властям. Но осталось огомное количество пестрных, безвкусных вывесок магазинов, витрин и входных групп. В результате полная имитация деревни: у каждого свой забор.
Третья проблема – это личный автотранспорт. А точнее еговозросшее количество в городе, для которого он не предусмотрен. О Воронежских пробках с уважением отзываются даже москвичи. Тротуары заняты припаркованными авто, дворы забиты автомобилями. И даже мальчик, копающийся в песочнице, делает это не рядом со своей маленькой машинкой, а рядом с папиной.
Список этот можно продолжать ещё и ещё. Так кто же виноват? Давайте рассмотрим всех фигурантов этого общегородского процесса. Первый субъект – это капитал. Именно представители крупного капитала снабдили нас огромными площадями торговых центров, офисов и т.д. В этом абсолютно нет злого умысла. Представители крупного бизнеса пытаются увеличить свой капитал. Ну вот и все.
Другое дело, если говорить об архитекторах… Люди не имеют профессиональной гордости и лишь потокают желаниям заказчика. Поэтому их действия похожи на некие случайные помехи, которые воздействуют на строительство между инвестированием и передачей управляющей компании.
Второй важный субъект – это городские муниципальные власти. Все их ругают за то, что они не влияют на бизнесменов. Но помоему это нелепо. Потому как эти две сферы обычно срастаются между собой и сотрудничают. И вот еще что. Городские власти никогда не пойдут против крупного капитала. А если бы и вознамерились, то законодательных механизмов для воздействия не так уж и много.
И, наконец, третье. Это горожане – мы с вами. Это мы ставим машины на детских площадках. Это нам нравятся глухие стены торговых центров, которые мы считаем современными. Это мы не пикетируем снос архитектурных памятников культуры. Да и что греха таить, мы в своем дворе не можем навести порядок. Кстати, если обратиться к истории, меценаты прошлого для постройки своих зданий обращались к звездам архитектуры Москвы и зарубежья. И оставили нам пример адекватной архитектуры – это проспект Революции.
Что мы имеем в финале. На каждое новое здание звезд архитектуры не напасешься. Поэтому нам необходима армия среднего архитектурного класса. Которой к сожалению у нас тоже нет. Остаётся лишь уповать на молодое поколение архитекторов. Но если молодых ребят будут обучать авторы «шедевральных» произведений, которые мы сегодня обсуждали, то и от молодёжи ничего хорошего ожидать не придётся.
