Когда мне было пять лет, я придумала себе отличную забаву: брала в руки зеркало и начинала рассматривать в нем отражение комнаты. Почти сразу получалось волшебство: помещение, которое я видела, было тем же и одновременно совсем другим. Стоящие в нужном порядке, но зеркально отображенные предметы делались чужими и вся комната – совсем не моей. Так у меня в распоряжении оказывалось новое пространство для воображения: свежее, непривычное, полное загадок и сюрпризов. В одном из разговоров с фотографом Кириллом Савельевым я поняла, что, снимая, он часто использует тот же принцип: если постараться, можно увидеть окружающее совсем другим взглядом – и знакомые предметы, улицы и даже звуки превращаются в нечто совершенно неожиданное. Мысль о том, как хорошо забывать привычное и воссоздавать мир заново, несут многие работы Кирилла. Новая выставка «Фотографии» – не исключение.
«Будь осторожен – вокруг пропаганда веселья»
Работы Кирилла Савельева показывают в галерее «Х.Л.А.М.» не первый раз: весной 2012 года воронежцы увидели его фотокарточки, объединенные незамысловато-наивными названием и одновременно темой: «Я люблю фотографировать». Мрачные городские окраины, безлюдные урбанистические пейзажи, застигнутые врасплох случайные прохожие, виды из окон транспорта и низкое мрачное небо. По признанию самого Кирилла, выставка «Фотографии», которая открылась в галерее 16 января, – своеобразное продолжение предыдущей экспозиции: словно автор долго шел по улице и фотографировал и, наконец, пришел к себе домой, где погрузился в создание нового цикла работ. Впрочем, действие и теперь иногда будет переноситься за переделы квартиры – но основными участниками здесь будут родные и близкие люди Савельева. Как и в прошлой выставке, здесь все пронизано настроением домашнего фотоархива, при котором даже смазанные и нечеткие снимки превращаются из брака в ценные кадры семейной истории.
Отсутствие постановочности, максимальное погружение в повседневность и нарочитое эмоциональное отстранение автора от объекта изображения говорит о том, что фотограф продолжает творческие эксперименты в поисках нового визуального пространства.
Способ изобразительности, которым пользуется Кирилл, в воронежской фотосреде почти никто не применяет. Его работы многие, в том числе признанные местные мэтры фотографии, воспринимают со скепсисом: простота выбранных Савельевым тем и средств выражения вызывает недоумение и непонимание. Директор же галереи «Х.Л.А.М.» Алексей Горбунов уверен, что Кирилл в полной мере новый художник для Воронежа, а также, что его ждет большое фотографическое будущее. «Его сдержанность, обедненность мало кому доступны, ведь в ходу спецэффекты, символы, шутки, красоты и проповеди» – комментирует Горбунов. Стремление избежать совершенства кадра, выверенности образов и композиции объясняется желанием Кирилла приблизиться в творчестве к отражению настоящей жизни, неискаженной оценкой увиденного и избыточностью средств фотообработки. Кажется, что единственным способом как-то повлиять на действительность здесь является рискованное приближение к объекту съемки – для того, чтобы познакомиться с ним или узнать заново. Погружение в эту реальность вызывает у зрителя щекочущее чувство если не страха, то тревоги. Ничего не происходит, но отчего-то жутко. Нет лобовых сообщений, но мысль автора магическим образом доносится до сознания. Отсутствуют ярко выраженные действия, но эта нарочитая бессюжетность завораживает. По мнению Алексея Горбунова, именно в том, что в снимках ничего не происходит, и есть весь Кирилл. В одной из его песен (а фотограф еще пишет песни, стихи и прозу) есть такая фраза: «Будь осторожен – вокруг пропаганда веселья». Это не значит, что радоваться плохо, а скорее говорит о том, что следовать всем ранее принятым способам получения удовольствия – не столько вредно, сколько избыточно для человека наблюдающего.
Равновесие
Пока местные фотографы создают до пикселя выверенные кадры или демонстрируют яркие и говорящие моменты жизни, Кирилл фиксирует самые будничные и серые стороны реальности и находит в них не только смысл и поэзию, но и жизненную силу. Впрочем, с последним высказыванием многие захотят поспорить. На первый взгляд настроением угасания пропитаны серые картинки домашнего быта, на которых все выглядит смутно-тревожным, как больничные коридоры: и поворот головы сестры автора, направляющейся в ванную, и задремавший в кресле отец, и даже дымчатый кот – казалось бы, оплот объединяющего семейного уюта – навевает неясную ноющую тоску. Но та самая жизненная сила здесь – именно в умении автора увидеть равновесие каждого мгновения, точнее запечатлеть, ловко поймать тот самый момент, когда все, что было до этого в хаотичном порядке, резко находит свои незыблемые места. И становится новым.
«Девяносто процентов снимков я делаю, обдумывая их. И все они получаются очень плохими, – говорит Кирилл, – то, что нужно, получается, когда мне удается «отключить голову». В своих взглядах Савельев близок к позициям весьма радикального харьковского фотографа Бориса Михайлова, создателя скандальной серии «История болезни», которую он наполнил грубыми «чернушными» снимками бездомных и люмпен-пролетариев. На западе откровенность Михайлова пришлась многим по вкусу, и он даже стал единственным русскоговорящим обладателем шведской премии «Хассельблад» – крупнейшей международной награды в области фотографии. По мнению Михайлова, в фотографии должно быть как можно меньше художественного. Кирилл утверждает, что с этим согласен и, очевидно, использует этот принцип в своем творчестве. Поможет ли это ему в будущем стать большим фотографом – покажет время. Пока же, как считает Алексей Горбунов, Кирилл ищет свою правду и свое удивление.
Открытые финалы
«Очень часто фотографии Кирилла Савельева рассказывают о безграничном терпении предметов. Мир наблюдает за человеком», – делится мнением в своей статье писатель Виктор Никитин. На фотографиях изображены предметы домашнего интерьера, заборы и сараи частных секторов Воронежа, деревья, дома, лужи… В общем, все то, что можно увидеть на снимках других фотографов. Но подход Кирилла отличается максимальной его отстраненностью от своих работ, отсутствием стремления сделать так, чтобы результат понравился зрителю. Здесь нет критики и нет оценки автора. Скорее тут речь идет об обратном процессе: «Самая неискоренимая память – это память предметов. Предметам есть, что рассказать о нас», – продолжает Никитин.
Так что же видит этот мир и о чем может нам рассказать? Мир наблюдает за человеком дремлющим, человеком, который застыл во времени в пол-оборота, человеком в полу-мысли, в полу-задумчивости, в полу-размышлении. Кажется, что все на этих фотографиях находятся в состоянии нерешенном, нерешительном и навсегда незавершенном. Возможно, секрет здесь заключается в том, что открытые финалы дают зрителю больше, чем завершенные. Отраженный в зеркале шкаф всегда интересовал меня больше реально стоящего в комнате, с содержимым которого я была хорошо знакома. А в шкафу из отражения могло показаться все, что угодно.
Евгения Глуховцева
