В Камерном театре случился прецедент – Михаил Бычков поставил спектакль «День города». Пожалуй, впервые на большой воронежской сцене показали, что такое вербатим, так называемый документальный театр. Причем не просто экспериментальная форма в ключе неизбежной современности искусства, а еще с беспроигрышным маневром – акцентом на местную действительность, которую все мы в подробностях изучили.
Предпремьерный показ удивительным образом совпал с визитом в Воронеж главного редактора столичного журнала «Театр» Марины Давыдовой. Она выступала на семинаре «Как понимать современный театр» и вкратце знакомила нашу дремучую пишущую братию, почему-то не посещающую Авиньонский фестиваль и Wiener Festwochen, с не всегда удобными и приятными европейскими тенденциями.
Общий вектор риторики Давыдовой можно свести к умозаключению, что даже если вам интересны крокодилы, то это далеко не повод засовывать свою голову им в пасть. Не защита интересов современного искусства, а, наверное, предостережение. Красочные примеры шестичасовых спектаклей, выступлений под дождем и с запретом на зонты, бессловесных постановок, где на первом плане игра со светом или звуком – все это современный театр в своем фестивальном виде. Будь то «Эйнтшейн на пляже» Роберта Уилсона, «Махабхарата» Питера Брука или «Путешествие через ночь» Кэти Митчелл.
Не так уж важно, насколько этот ход был спланирован заранее, но почву для «Дня города» Давыдова подготовила неплохую. На случай, если пуля (читай воронежский критик) окажется дурой, штык-молодец дело свое сделал.
«День города» представляет собой серию монологов безымянных воронежцев в исполнении актеров. Монологов, что называется, «за жизнь». Концептуальной связи персонажей на уровне сюжета нет, как нет и самого сюжета в прямом смысле слова. Между монологами постреливает салют, который притягивает взоры куда-то за пределы сцены, и звучат безвкусные песенки о том, какой Воронеж хороший город. Иногда герои перебрасываются репликами, в эту систему интегрирован и «композитор», который с банкой пива сидит прямо на сцене и в нужные моменты поигрывает на синтезаторе. Сама сцена оформлена довольно скромно, если не сказать скупо – декораций как таковых нет, преимущественно тоскливые фотографии на «заднике» («виды» Воронежа), стремянка с доисторическим дискошаром и вращающийся «постамент» с микрофоном для исполнения помянутых песенок.
Анатомически спектакль словно призывает оголтелого критика бить во все болевые и никак не защищенные точки. Превращения маргиналов и мещан со дна общества в героев ждать не приходится. Но за подборку персонажей и изобретательные танцы с бубном вокруг каждого из них (ради создания драматургии) при желании можно обвинить и Бычкова, и артистов, которые выступили еще и интервьюэрами, когда собирали материал для ролей.
Как говорится, еще не всю я пропил шубу, еще остались рукава. Ни один из героев, мягко говоря, не тянет на положительного. Как, впрочем, и на отрицательного. Они все естественны и человечны до омерзения.
Кто-то характерным «гэканьем», кто-то аморальностью поведения, кто-то неспособностью принимать решения, а то и вовсе объективно оценивать реальность. При этом всякий старательно пытается подпасть под двойное толкование. Сложно не посочувствовать, например, пареньку-инвалиду, но и в его речах, и в речах его мамани сквозит их общее нежелание «выходить на улицу», за пределы своего узкого мирка, в который их загнали обстоятельства, но в не меньшей степени этому поспособствовали сами маманя с отпрыском. Или вот «горожанка», которая любит, отчаянно «гэкая», поворчать на «приезжих» (дескать, они коренных прижимают), но параллельно с этим не без упоения вспоминающая, как она кидала камнями в пленных немцев после войны. Или молоденькая хабалка, говорящая о правильных, в общем-то, вещах – и мужчины, и женщины должны уметь трудиться, зарабатывать деньги, а не висеть друг у друга на шее. И через слово вставляющая дворовые сентенции о собственном дворянском происхождении. Особняком стоит кафкианский эпизод с ветераном, который «верил Путину» и ждал бесплатного телефона, да так, судя по всему, и умер, не дождавшись. Здесь современный театр работает сразу во всех плоскостях, довлея и музыкой, и повторяемой вслед за диктофонной записью речью, и пустым стулом, на который повешен китель с медалями, и даже запахом выпущенного дыма.
Каждый монолог можно условно разложить на три уровня. На первом – конкретная история конкретного человека. Местами смешно, местами очень грустно, почти всегда талантливо. Автор монолога может говорить, обращаясь ко всем и ни к кому одновременно, но порой приближается к краю сцены и начинает буквально заглядывать тебе в глаза, а затем и в душу. Искусно созданное ощущение диалога, когда ты получаешь ответы на вопросы, которые хочешь задать, еще до того, как успеваешь их задать, – эмоционально очень мощный ход.
На втором уровне – Воронеж. Номера маршруток, названия улиц, знакомые нам всем места и занятия, к которым привязаны воспоминания и рефлексии персонажей, создают острое чувство вовлечения и соучастия. Выщербленная словно из реальной жизни речь героев, жестикуляция, запинки, ковыряния в памяти и иной раз мучительные попытки подобрать нужное слово работают на неизбежное размышление о том, что у каждого есть своя интересная и нередко тяжелая история, о которой мы ничего не знаем и узнать не пытаемся. Отчуждение, взращенное атмосферой мегаполиса, приводит к одиночеству, от которого страдают герои спектакля. И не где-то, а вокруг нас, может, на соседних зрительских местах. Таков уровень эмпатии, умело созданный режиссером и актерами. Достигая дна, на котором искусство превращается в реальность и наоборот, даже закоренелый имитатор теряет способность к мимикрии и фальши. «День города» – своего рода драматургический монтаж реальности.
Нельзя не отметить и пытку видео– и звукорядом. За «задник» отдельное спасибо фотографу Кириллу Савельеву, который не пытался изобразить Воронеж исключительно мрачным стеклобетонным мешком под мутным маревом неба. Тут больше искренней случайности в каждом кадре. А инфантильно-фальшивые песенки про столицу Черноземья, патриотическим своим душком уместные разве что в дешевых караоке-барах, создают двойственное ощущение абсурдного лицемерия и неловких попыток персонажей выразить свою любовь к городу таким вот нехитрым образом.
И третий уровень – в чем-то антропологический даже. Конфликты и проблемы современного общества, с которыми сталкиваются инвалиды, лесбиянки, простые работяги с «распиленных» заводов, «чужаки», страдающие от националистических притеснений, да даже бестолковые розово-гламурные блондинки. Тут собраны едва не все знаковые типажи, но ни стройной половой-возрастной-социальной градации, ни грубого политического подтекста в «Дне города» нет.
Впрочем, удачной мишенью для камней в огород Бычкова может стать «нецензурная лексика», о которой заботливо предупреждают соответствующими ремарками на билетах и на сайте Камерного театра. Не будем начинать разговор о том, что в искусстве допустимо вообще все, если оно на художественном уровне оправдано и обоснованно. Отметим лишь, что палку никто из «ругающихся» персонажей не перегибает, да и проскакивающие изредка крепкие словеса настолько органично вплетены в ткань монологов, что далеко не каждому пришедшему на спектакль будет под силу успевать отвлекаться на собственное раздражение.
Судьбу «Дня города» спрогнозировать трудно. Это не просто ново и непривычно для Воронежа и самого Камерного. Спектакль ловко, неуловимо уходит со сцены на улицу, на самое дно городского сознания, забирая с собой и зрителя, попадающего под воздействие этого гипноза. Без агрессии, эпатажа и истерик. И остается только оттолкнуться от этого дна, потому как при всей своей темной природе постановка по праву может считаться жизнеутверждающей.
Как бы только затяжной прыжок не обернулся затянувшимся падением. После спектакля случилось обсуждение. На огонек заскочили и артисты, и сам Михаил Бычков. И хотя реплики большинства оставшихся зрителей походили на хвалебные оды, все же были внятно озвучены два интересных тезиса. Первый – о продолжении, «сиквеле» спектакля. Даже о бесконечном продолжении – ресурсы (то бишь воронежцы со своими монологами) неисчерпаемы. Второй тезис – о том, насколько такой конвейер вообще будет уместен. «День города» при всей своей легкой хаотичности и гибкости формы (по словам Бычкова, некоторые монологи можно смело менять местами) ощущается свежим и одновременно мощным во многом благодаря своевременности и уникальности для нашей сцены. Это отнюдь не спектакль-эксперимент, который своей целью имеет подвинуть известные границы дозволенного. Это грамотно продуманная и весьма осторожная в мелочах постановка. И любое продолжение (даже превосходящее по своим достоинствам пробный камень) может хорошо «зайти» публике, но очень маловероятно, что удивит чем-то принципиально новым.
Так или иначе, современное искусство уже не просто созревает на дне города. Сегодня оно способно без лишней скромности демонстрировать свое лицо любому, кто хочет и готов. Что, судя по всему, понимает и Михаил Бычков, отметивший, что подобный материал непременно будет создаваться и в новом Камерном театре, окончания строительства которого осталось ждать совсем недолго.
Александр Вихров
Иллюстрация Марина Демченко
использована фотография Кирилла Савельева, художника галереи Х.Л.А.М.
