Небезызвестный американский психолог и писатель Дейл Карнеги утверждал, что охотнее всего человек говорит о себе самом. Насколько он прав, продолжает выяснять рубрика «Сами с собой». Сегодня сам с собой беседует воронежский поэт Валентин Нервин.
– Как ты относишься к жанру «самоинтервью»?
– Хорош любой жанр, кроме скучного. И в кои-то веки основательно побеседуешь с умным человеком…
– Тогда начнем. Вспоминая Веничку Ерофеева, все говорят: поэт, поэт… А чем поэт отличается от других?
– На мой субъективный взгляд, поэт по жизни ничем не отличается от большинства людей. Собственно, поэтическим даром он наделен в силу критериев, не известных ни ему самому, ни окружающим. А раз так, то поэт не вправе требовать к себе какого-то особого отношения от остальных. Другое дело, что люди, пренебрегающие поэтом, выказывают, таким образом, неуважение к критериям, определенным Высшей силой. А это, опять же на мой субъективный взгляд, опрометчиво.
Вообще-то по статистике у нас на 25 тысяч населения приходится один поэт или писатель, а кандидат наук – один на 300 человек. Так что беречь надо поэтов.
– А каким должен быть поэт?
– У Оскара Уайльда есть такая фраза: «Все мои знакомые поэты похожи на бухгалтеров, а бухгалтеры – на поэтов». Поскольку у меня высшее экономическое образование, то могу оценить эту мысль, как минимум, применительно к себе. Ну, а если попросту: скажи мне, кто твой читатель, и я скажу тебе, какой ты поэт.
– И кто же твой читатель?
– Сергей Есенин в одном из писем с горечью констатировал, что в России стихи читают только еврейские девушки. С тех пор, по большому счету, ничего не изменилось. Разве что девушек стало меньше, особенно еврейских. Проблема в том, что уровень образованности сегодня хронически не совпадает с уровнем культуры.
К поэзии это относится в полной мере – тут почти тотальная безграмотность: про конфеты «Песни Кольцова» знают все, а самих песен никто не читал.
– Лирический герой твоих произведений – какой он? Похож ли на автора?
– Утешаюсь тем, что мой лирический герой определенно безнравственнее меня. Кстати, если говорить о соотношении понятий: «автор» и «лирический герой», то мне кажется, первичен все же лирический герой, который под воздействием жизненных обстоятельств понемногу превращается в автора, как такового. Творчество вообще первично по отношению к жизни, потому что сама жизнь является актом творения.
– А есть ли у Валентина Нервина своя Муза?
– Муза – это женщина, которая всегда приходит только по любви. Грех жаловаться – женщины с тонким вкусом, как правило, отвечали мне взаимностью.
– Какие темы в творчестве тебе интересны более всего?
– Что бы ни случилось в мире, человеческая душа всегда будет страдать и радоваться, а поэзия будет ей в этом помогать. А раз есть вечные темы, значит, есть и вечные антагонизмы, а поэт будет испытывать сложные, противоречивые чувства. Мне нравится сочетать, казалось бы, несочетаемое, нравится искусство, возникающее на стыке – лирики с юмором или гражданской поэзии с шансоном; нравятся стилистические и лингвистические эксперименты. Тут возникает качественно новый уровень восприятия.
– Случались ли в твоей жизни серьезные разочарования, связанные с поэзией?
– Сразу вспомнился такой случай: моя первая публикация в одной из воронежских газет – целая подборка со вступительным словом от редакции и моим портретом. На следующий день я вышел на улицу в полной уверенности, что на меня сейчас накинутся граждане, жаждущие получить автограф. Естественно, в темных очках – для конспирации. Погулял-погулял – никто на меня и не смотрит. Вернулся домой, стал названивать знакомым, осторожно намекать, интересоваться… Оказывается, никто и не читал! Это было, пожалуй, одно из самых больших разочарований – ради чего я душу-то вкладывал? Но – пережил. И тогда сразу стало ясно, что писать уже не брошу.
– Твое самое положительное человеческое качество? Можно ли назвать тебя везучим человеком?
– Я умею делать правильные выводы из собственных ошибок. А главное – умею радоваться жизни во всех ее проявлениях и заряжать этим чувством окружающих меня людей. А что касается «везучести»… Думаю, это не совсем точное слово. Просто Бог всегда замечает тех, кто высоко подпрыгивает.
– Кем ты мог бы стать, если бы не был поэтом?
– А почему, собственно, «мог бы?» – я и стал весьма грамотным экономистом, работал в сильных и престижных экономических командах, советник государственной гражданской службы России 1 класса. Правда, на сегодняшний день – в отставке, но надеюсь еще кое-что сделать на этом поприще. И здесь дело не в карьере, а в творческом подходе.
– Хотелось ли тебе когда-нибудь покинуть Воронеж надолго, а может быть, и навсегда?
– Меня больше занимает идея путешествий во времени, нежели в пространстве.
– А меняешься ли ты сам с течением лет?
– Безусловно. Человек, который перестал меняться во времени, скорее всего, умер. Но у меня эти перемены не носят антагонистический характер: с собой тридцатилетней давности я бы запросто подружился, несмотря на разницу в возрасте.
– Как ты относишься к деньгам?
– Деньги нужны для того, чтобы о них не думать. Иначе говоря, художник должен быть голодным, но при деньгах. Было время, когда государство платило писателям за профессиональную любовь к Родине. Но сейчас, видимо, эта потребность уже не является для государства первоочередной.
– Ты веришь в Бога?
– Зачем верить в Бога, если знаешь, что он есть? Я уверен, что нужно верить не в Бога, а Богу.
– Свобода – это…
– Осознанная необходимость не делать того, что обязательно для исполнения. Люди, живущие по этому принципу, мне симпатичны. Кто-то однажды изрек: «Это не я против течения, а течение против меня». Но куда двигаться теперь, когда и течения уже нет – вот вопрос.
– Что характеризует человека в современном мире?
– Многое в нашей жизни объясняется тем, что люди, живущие по соседству, находятся на разных ступенях эволюции. Кроме того, собственное «я», сидящее в каждом из нас, загнано вглубь подсознания, зарылось в кучу всевозможного хлама и бытовой ветоши. Лишь иногда различает человек свой внутренний голос, который начинает говорить ему странные, возможно, неприятные, а порой и невероятные вещи. Становится обидно и неуютно оттого, что бездарно проживает он свою жизнь. И тогда человек снова загоняет собственное «я» поглубже и наскоро заваливает его житейским мусором, продолжая существовать серо и никчемно (скрытая цитата из Василия Розанова).
А хуже всего то, что многие при этом не сомневаются в своем праве делать зло.
– Наступит ли предсказанный Апокалипсис?
– На этот сакраментальный вопрос отвечу небольшим стихотворением:
Зачем изобретать велосипед,
когда Земля почти слетела с круга?
Гармонии в природе больше нет
и в этом
наша главная «заслуга».
С грехом и интернетом пополам,
планета стала филиалом ада.
Какого Апокалипсиса нам
еще
для убедительности надо?..
Хочется верить, что все мы будем жить долго и счастливо и не умрем в один день.
