В год своего 150-летия Воронежская областная универсальная научная библиотека имени Никитина выпустила в свет каталог-альбом «И.А. Бунин в печати».Вместе с тремя вышедшими ранее сборниками – «А.В. Кольцов в печати» (2009), «И.С. Никитин в печати» (2010) и «А.П. Платонов в печати» (2011) – он составил серию книг хранящейся в фондах библиотеки коллекции изданий четырех самых знаменитых воронежских литераторов. «В губернском Воронеже на протяжении «золотого» для русской литературы XIX столетия явились на свет поэты Алексей Кольцов с Иваном Никитиным и прозаики Иван Бунин с Андреем Платоновым: все они – наша особая земляческая гордость. У каждого из них был свой, непростой путь к читателю: об этом, в частности, свидетельствуют выпуски данной библиографической серии, осуществляемой Никитинкой», – читаем в предисловии к бунинскому каталогу.
Но главное даже не в этом. Уникальность новой серии состоит, прежде всего, в том, что эти четыре прекрасно изданных каталога свидетельствуют о появлении нового направления в работе главной воронежской библиотеки.
Для начала напомню об одной популярной современной концепции, появившейся в европейской социологии города. Называется она «третье место». Термин подразумевает поиск в огромном современном мегаполисе особого места – «третьего», где человек сможет почувствовать себя защищенным (изначально предполагается, что первые два таких места – дом и работа). Как правило, в большинстве городов этим «третьим местом» становится «любимое кафе», но, в принципе, им вполне может быть и библиотека, если, конечно, она сумеет изменить свою привычную социальную функцию книгохранилища.
Сегодня отношение к библиотеке исключительно как к хранилищу– это полная архаика. Подобное положение вещей порождает холодное отчаяние современного читателя, начинающего ощущать собственное ничтожество перед бесчисленностью складированных в закромах книг. В свое время это состояние диагностировал испанский философ Ортега-и-Гассет: «Возможность получать в библиотеках без всякого труда и бесплатно бесчисленные мысли, содержащиеся в книгах, приучает человека не мыслить самостоятельно». Лишенный мыслительной способности человек попадает в замкнутое в своей бесконечности библиотечное пространство, дальнейшее движение по которому теряет для него смысл.
Просто потому, что смысл этот, равно как и цель, и оправдание, и истина – оказывается не впереди человеческого пути, а позади него, среди пыльных фолиантов бесконечного всечеловеческого лабиринта.
Выход из такого лабиринта обнаруживается при появлении визуального эквивалента «бездонного хранилища». Сегодняшний мир – открыт и подчеркнуто визуализирован. Этот процесс идет повсеместно и с большим успехом. Вот и в случае с библиотекой визуальность творит абсолютно революционные вещи. К примеру, легко переводит пыльный склад фолиантов в разноцветный мир моды и рекламы, создавая яркое пространство знаний, по которому можно в удовольствие и без устали странствовать в компании уникальных изданий. Именно образ бродяги-странника, на мой взгляд, наиболее точно отражает идею всех четырех выпущенных Никитинкой каталогов. Недаром же Людмила Смирнова, директор библиотеки, в предисловии к первой книге серии («А.В. Кольцов в печати») говорит о «своеобразном путеводителе» по хранящимся в библиотеке фондам.
И в этом смысле воронежцам несказанно повезло. Дело в том, что взгляд на книгу, как на странствующего по свету субъекта, в отечественную культуру вошел с легкой руки замечательного воронежского писателя-библиофила Олега Ласунского. Образ путешественника, бродяги, пешехода этот автор активно использует на протяжении всего своего творчества. «Воронеж имеет богатую культурную историю, – пишет в одной из своих книг Олег Григорьевич. – Чтобы познакомиться с нею, не обязательно идти в библиотеку. Можно просто побродить по городу. И вот уже улицы как бы превращаются в полки, на которых стоят книги-дома… Перелистать тома каменной библиотеки, вчитаться в ее самые яркие страницы – значит окунуться с головой в мир примечательных человеческих судеб, ощутить себя на стремнине вечно текущего потока времени».
Вообще авторский метод этого писателя основан на глубоком убеждении: культура так прочно «впечатывалась» в воронежский рельеф, что, в конце концов, придала ему сходство с каллиграфическими прописями и типографскими литерами.
Но Ласунский подарил этой серии не только этот свой фирменный метод. Основу воспроизведенных в четырех книжках коллекций изданий воронежских классиков составило личное собрание Олега Григорьевича, переданное им Никитинке (всего писатель пополнил фонды этой библиотеки более 3 тысячами редких книг). К тому же, во всех четырех каталогах Ласунский выступил автором вступительных статьей, что, согласитесь, придает изданиям в некотором смысле именную завершенность.
Теперь давайте вспомним о том, что любое путешествие, чтобы считаться успешным, должно решить две задачи: развлечь и просветить. И книжное путешествие в этом плане – не исключение. В той же системе координат, которую использует в рассказе о коллекциях Никитинки Олег Ласунский, обе эти функции призваны осуществить старые книги. Рассказы писателя о них современного читателя просвещают, а детективные тайны о переходах старых фолиантов от одного владельца к другому – развлекают.
Вот, к примеру, история о том, как обыкновенное издание превращается в целую научную лабораторию: «Почти каждая страница книги, включая титульный лист и даже форзацы, испещрена следами внимательного штудирования… Свои пометы А.М. Путинцев делал разноцветными карандашами и чернилами по особой системе: каждый цвет соответствовал той или иной теме» («А.В. Кольцов в печати»).
А вот эпизод, когда книга становится целью уголовного преступления: «Этот достопримечательный экземпляр Г.Л. Алексеев передал в областной краеведческий музей (я прекрасно помню бунинскую роспись с ее характерной закорючкой на конце). В январе 1991 г. экземпляр был из музейной витрины выкраден каким-то злоумышленником. Где он находится в настоящую пору, – неизвестно» (И.А. Бунин в печати»).
Или – замечательный рассказ о полулегальном «книготрафике» через советский железный занавес: «Один из ранних специалистов в области платоноведения, В.П. Скобелев располагал неофициальными каналами, по которым ему поступали из-за рубежа платоновские сочинения. Постепенно у него образовалась целая библиотека таких книг» («А.П. Платонов в печати»)…
За всеми подобными историями – удивительное сочетание боли и надежды, отсвет не забытых трагедий и торжество истинного собирательства. И здесь, справедливости ради, помимо Ласунского, необходимо назвать имя еще одного собирателя. Это московский коллекционер Александр Приходько, пополнивший фонды Никитинки почти 600 уникальными изданиями (некоторые из них воспроизведены в каталогах). Благодаря этим двум людям во многом и стали возможны четыре великолепных путешествия в мир художественных ценностей областной библиотеки.
Добрых слов заслуживает и труд сотрудников Никитинки, взявших на себя всю техническую работу по подготовке к печати этих изданий. Так, составителем всех четырех каталогов-альбомов выступила Ольга Калинина, редакторами – Людмила Шметкова («А.В. Кольцов в печати») и Лариса Символокова, оформили книги И. Иванова, А. Бородкин, П. Мозгалев.
Закончить же эти заметки хотелось бы еще одной цитатой.
«Если наш город действительно готов претендовать на негласный статус культурной столицы Черноземья, то содержимое соответствующей региональной «копилки» следует наращивать: мир печатного слова велик, а охота за библиографическими реликвиями всегда увлекательна». Эти строки Олега Ласунского из вступительной статьи к бунинскому томику серии наполнены просветительским оптимизмом, который в данном случае вполне уместен.
Книга как ангел-хранитель – овладевая душой читателя, спасает ее…
Спасибо, Никитинка!
Дмитрий Дьяков
