Вот он, самый вожделенный предмет всех интеллектуалов и домохозяек, придающий жизни, по меньшей мере, интерес, по большей – смысл; вот она – реальная основа человеческой культуры, наполнительница всех библиотек мира, и частных и публичных; вот он – «источник знания», хранитель мудрости и целитель души, то, без чего не может обойтись ни наука, ни религия, ни философия, ни, тем более, литература.
Книга, пожалуй, единственная – и материальная, и духовная ценность, ставшая просто ценностью. И, несмотря на триумф сетевых технологий, повлекший за собой гипертрофированную визуализацию культуры, книга – обычная бумажная книга из книжного магазина – остается высшей и непреходящей ценностью культуры. Книга и есть во многом символ и синоним культуры как таковой.
Образ мира как книги, а книги как мира отражает реальный статус книги выступать в качестве бытийного представителя мироздания. Власть книги безгранична, книгой измеряется не только ум, интеллект и образованность, но и нравственность, и духовность. Человеческая культура – это культура книги, и в качестве таковой она оправдана и обоснована. Ничем так взыскующий ум не может привлечься, как книгой, и в то же время ни от чего так не бежит ум слабый, как от книги. Но и высшее духовное благородство, и моральная низость – все это тоже связано с книгой и книжными знаниями. Не зря понятие «книжник» ассоциируется и с благородным ученым мужем, и ставится рядом с «фарисеем». И не случайно поэтому на Руси среди книжных людей ходило такое речение: «Во злохитру душу да не внидет премудрость», что может быть понято сегодня, как намек на пустоту внешней образованности и эрудированности вне нравственного совершенства.
Есть люди, которые вообще не читают книг. Но это как раз доказывает абсолютную власть книги, так как не читают не по причине какого-то особого невежества и равнодушия, а именно из-за страха перед книгой.
Поскольку книга всепоглощающа, то в нее либо проникают, либо не проникают вовсе. Акт сожжения книги несет в себе глубоко ритуалистическую идею благоговения и преклонения перед книгой. Это вандализм, свидетельствующий об абсолютно божественной сути книги.
Книга – самое привычное, обычное и обыденное, и в то же время – самое недоступное и непонятное. Книга страшит и влечет, очаровывает и обманывает, вселяет надежду и рождает отчаяние. Человек с книгой – наиболее странная и, в то же время, самая естественная картина. Нельзя представить животное с книгой. Только человек – есть человек читающий и пишущий. А значит почитающий, умеющий благоговеть перед высшим.
Книга противоречива, и суть ее противоречивости составляет одновременное бытие в качестве символа и вещи. Это символическая вещь, вещь как символ и символ как вещь. Книга предназначена для того, чтобы символизировать, нести символическое как реальное, она вместилище не столько знаний, сколько символического как реального. Книга вообще может не передавать никаких знаний, но она не может не передавать символическое. И благодаря книге человек возможен как символическое существо. И не только возможен, он таковым и является в большей мере, нежели во всех своих остальных родовых характеристиках (например, «человек разумный», «политический», «экономический» и проч.).
Противоречивость книги также заключается в том, что она одновременно и бесконечна, и конечна. «Содержание» книги – бесконечно, «форма» – конечна. Книга заканчивается повествовательно, не заканчиваясь сущностно. Книга как предмет вещественного мира ограничена временем и пространством, как предмет идеального мира, книга открывает бесконечный, вечный мир, чаще называемый сегодня виртуальным. Тем самым книга дает зримый образ единства двух миров, единство времени и вечности. В этом смысле в книге реализован замысел философии, которая по своей сути стремится к единству времени и вечности, то есть стремится во времени видеть вечность, а в вечности – время.
Ничто так не погружает человека в идеальный мир, как чтение, во время которого он забывает о реальности, становится немного бесчувственным, равнодушным и невменяемым. Он «захвачен», но чем? Тем, что существует в данный момент как идеальное. Как это возможно? Как возможен переход от одного к другому, от реального к идеальному, от времени к вечности? Готовый ответ психологии гласит, что это «идеальная сущность сознания» и так далее. Но это не ответ, так как сам переход от одного к другому остается загадкой, и книга это раскрывает в полной мере. Вот почему чтение книги всякого, даже самого далекого от философии человека, делает немного философом.
Книга лечит, причем лечит реально и душу, и тело. Однако неправильное чтение может уродовать человека, калечить его сознание. Не для всех чтение благо, книга может быть опасной, не случайно в средневековье простой народ не мог читать книг (не по причине безграмотности, а по причине духовной безопасности). Но самые опасные книги – это плохие книги, сколь бы грустно не выглядело такое словосочетание. Вот почему пролеткульт благодаря «всеобщей грамотности» принес скорее всеобщее понижение, а не повышение уровня культуры. И современный масскультовый книжный продукт вызывает скорее недоумение, нежели радость.
Книга – труд, труд создания и труд чтения. И в то же время, это предмет для «отдыха» и даже безделья. Книги читают везде и всегда, и в то же время ничто так не трудно, как заставить человека именно читать. И уж тем более писать. Но зато по-настоящему пишущего останавливает лишь смерть. Вот почему собрание сочинений непременный писательский атрибут.
Наиболее загадочно, конечно, то, как книги пишутся. Чтение и письмо – это одно и то же: когда человек читает, то он как бы сам пишет, а когда пишет, он считывает уже написанное. Вот почему Книга не имеет авторства, автор – сам мир, само бытие, которые пишут о себе нечто. И это самое большое противоречие и парадокс: книга не имеет авторства. Человек не автор, автор то, что лежит за пределами книги, по ту сторону книги. И на самом деле нет книг, а есть одна большая Книга, тот текст, который и составляет, но не совокупность и сумму всех текстов, а ту реальность, которую этот текст представляет и никак представить полностью и исчерпывающе не может. Вот почему нельзя никак написать никакую последнюю книгу, вот почему всегда так много именно книг.
Таинственный автор книги и есть ее главная загадка. Именно поэтому книга так бесконечно притягательна и непостижима. Белый лист и черные знаки на нем: это черные дыры сознания, глядящие в бездну в надежде получить, наконец, какой-то ответ.
Владимир Варава
иллюстрация Вероника Злобина
