Ксения Николаевна Успенская – художник от Бога. Ее работы вневременные и вневозрастные: в них увидит себя любой человек, сколько бы лет ему ни было, какая бы эпоха ни сформировала его. Это полотна, которые дышат, говорят, перемигиваются с тобой, о которых нет надобности спорить, которым нужно молча внимать, без слов и суеты, чего избегает и сама художница. Моменты жизни, которые проходили, происходили, могли произойти, были вещами фоновыми и сопутствовали главному переживанию Успенской – любви к искусству. О жизни и творчестве Ксении Николаевны с нами беседовал Владимир Добромиров, директор музея имени Крамского и друг художницы.
Правило Успенской – никогда не почивать на лаврах. Такой человек не эксплуатирует свои прошлые заслуги и не давит авторитетом. Поэтому Ксения Николаевна неохотно вспоминает годы начала ее деятельности, для нее многоговорящим является тот факт, что она не прекращает работать.
Владимир Добромиров: «Художники старшего поколения несколько другие. Раньше художник воспринимался как целый мир. Видно, что по улице идет творец. Шествует Успенская, и ты понимаешь – это Вселенная, госпожа изобразительного искусства. Теперь же измельчал сам тип искусства, есть что-то поверхностное. Каждый считает себя знатоком, а Успенская никогда не стеснялась учиться и работать над собой».
Говоря о Ксении Николаевне, нельзя не сказать о ее красоте.
Владимир Добромиров: «Она была хороша собой настолько, насколько и талантлива. Хотя неверно сказать – «была». Я искренне считаю, что и сейчас Ксения Николаевна, несмотря на возраст, выглядит превосходно».
О неповторимости Успенской ходили легенды. Еще до того, как она представала перед человеком воочию, он был заранее очарован ею. А сам момент встречи ждали с волнением – молва создала образ Успенской как избранной женщины, женщины, которой посвящают стихотворения и рядом с которой чуть ли не боятся дышать. Высокая, стройная, с уверенными чертами лица. Глаза светлые, прозрачные. Встретишься взглядом – и они тебя уже не отпустят. Светлые волосы горят золотом. В фигуре все гибкое, женственное, тонкое. Шикарная женщина, как из французского кино. Тут сам Бельмондо бы от растерянности сигарету изо рта выронил. К тому же профессорская дочка, ездит на «Победе». Сразу представляешь: разгулявшийся летний день, открытое окно, и как мягко плывут от ветра густые пряди сливочного цвета.
Солнце живет не только в ее волосах. Оно пронизывает всю ее жизнь – не зря Успенскую называют «солнечным живописцем». У нее за плечами прекрасная история. Ее характер, мироощущение, работоспособность вызывают восхищение. И к тому же, это человек, напрочь лишенный тщеславия.
Если просмотреть публикации о Ксении Николаевне, то сразу становится заметно, как часто из текста в текст кочует одна цитата художницы:
«Не люблю, – говорит Успенская. – Когда художники мотыляются на своих выставках; все, что они могут и должны сказать, – в их полотнах».
Без конца цитируют и вспоминают уж точно не потому, что других интересных фраз нет, а потому, что в этих словах отражено достойное и спокойное отношение художника к собственной личности. Цель ее творчества не связана с желанием стать объектом телекамер или срывать аплодисменты. Цель – сказать о чувстве посредством живописи, ни в коем случае не конкурируя с ней личным присутствием. Это грамотно, справедливо.
Владимир Добромиров: «Ни одному нормальному человеку не свойственно самолюбование, особенно Ксении Николаевне. Безусловно, она обладает честолюбием, ей приятно воздаяние чести, но это тот человек, который ни у кого это воздаяние из рук не вырывает».
Ксения Успенская вряд ли могла быть другой. Она воспитывалась в интеллигентной семье, в которой всегда царило искусство. Отец ее, Николай Алексеевич, был профессором сельскохозяйственного института. Помимо научной деятельности, занимался рисованием, хорошо пел. Мама-химик была увлечена музыкой. Ксения Николаевна получила немало талантов: она играла на фортепиано, проявляла способности к писательству. Однако живопись оказалась Успенской ближе всего. В 1949 году Ксения Николаевна окончила факультет художественной керамики Института декоративного и прикладного искусства в Москве, где училась под руководством знаменитого Александра Дейнеки. Некоторое время проработав в столице, Успенская возвращается в Воронеж, где создает свои известные произведения: «Первоклассница», «Юля», «Мальчик в кресле», «Пора золотая» и знаменитую «Не взяли на рыбалку». За заслуги в развитии советского искусства она награждена Почетной грамотой Президиума Верховного Совета РСФСР, а ее работы находятся в собраниях Третьяковской галереи, в музее имени Крамского, в картинной галерее Рязани, в частных коллекциях и галереях разных стран мира.
Владимир Добромиров: «Еще в молодые годы она была востребованной художницей. Я помню учебники родной речи, открытки, где воспроизводились ее известные картины. Все знали про Успенскую. Неоценимую услугу она оказывала и союзу художников, который представляла. Она – знаковая фигура, по ней судят о воронежской и русской живописи. Ее независимый склад мышления, чистота помыслов, доброта отражаются в творчестве».
Картины Успенской – вещи бесспорные, за границей симпатий-антипатий. В них не логическое, а чувственное, не шифр, а ясные любому зашедшему на выставку моменты жизни. Детство, свежесть юности, мечты – все, что вспоминается охотно и счастливо. Возьмем знаменитую «Не взяли на рыбалку». Смотришь на сморщившееся лицо мальчика, его неловкую позу, брата, который будто бросает взглядом: «Эх, ты!..», ехидно смеющуюся девчонку – и как-то говорить ничего не хочется. Возможно, вспоминаешь что-то о себе: каково это, когда зудит в груди такая же детская обида, чувство бессилия перед волей взрослого, еще и девчонка эта ухмыляется, масла в огонь подливает. А отец и вовсе – головы не повернул.
Или картина «Скоро весна». Важно ли, что она была написана в 60-х, что существовала некая обязанность социалистического реализма писать портреты рабочих для поднятия трудового духа и прочее, прочее, прочее?.. Эта картина кажется вне тенденций, не привязанной к определенной эпохе. Не по ней надо изучать, что же писали в 60-х. Она есть настроение, русский дух, который независим от господствующих течений в искусстве. На переднем плане две доярки, здоровые, крепкие, с пышущими жаром щеками. Глаза их сощурены из-за острого зимнего солнца, но кажется, что это еще и лукавый прищур. Играет в их лицах что-то радостное, озорное. У одной на плечах серебрится оренбургский платок, шуба нараспашку, а под ней цветет розами летнее платье. Мороз нипочем этой румяной женщине – нашли чем страшить! Ее поза, спокойная рука, легкая улыбка, смотрящие сквозь полотно темные глаза – все легкое, свободное, дышащее деревенским зимним утром.
В созданный Ксенией Николаевной мир хочется вбежать и сыграть там свою роль. Погрозить пальцем девчонке, встряхнуть малыша: мол, прорвемся, не горюй! Зайдешь в мир полотна «Скоро весна» и ответишь на сияющие полуулыбки доярок, посмотришь, куда же устремлены их взгляды. Стать частью портрета «Алеша» и расспросить смущенного мальчика обо всем на свете. Узнать о его буднях, покрутить в руках красную машинку, заглянуть в его рисунок; понять, что за мысли волнуют его, чему он так мягко улыбается, отчего так радостно мерцают его глаза.
Ксения Николаевна сама чувствует одушевленность своих героев, оттого так ей боязно что-то исправлять в портрете.
«Подходишь к ним с неловкостью некоторой: не обидишься ли, если я тебя еще чуть-чуть подправлю?» – признавалась в одном из интервью художница.
К сожалению, в последнее время Ксения Николаевна журналистов встречами не баловала. Владимир Дмитриевич высказал свои соображения на этот счет:
«Обычно на выставки приезжают журналисты. Ксения Николаевна охотно отвечает на вопросы. Все мило, доброжелательно. В назначенный час все расходятся, и вдруг запоздалая группа телевизионщиков врывается в зал. Бегут к Успенской и говорят: «Извините, опоздали мы». А она им: «Нет, извините… не извиню». Наверное, стали думать, что Ксения Успенская звездой себя считает. Нет, не в этом дело. Она человек с чувством собственного достоинства, не терпящая неуважения. С другой стороны – художники люди эмоциональные. Успенская очень взволнована перед каждой встречей. Думаю, она просто уже не хочет расходовать своих сил. Ей нужно быть с собой наедине. А картины вполне можно смотреть без присутствия художника».
Сейчас Ксении Николаевне 91 год, и она по-прежнему трудится. Принципиальных поворотов в ее творчестве нет: она давно для себя решила, что и как хочет сказать. В основном она работает при искусственном свете, но условия не оказывают сильного влияния на строй образов, цвет, свет. Главное, что все ключевое, определяющее ее творчество, – любовь, солнечное ощущение жизни – остается с ней всегда. Она удивительным образом сохраняет в себе молодость, чистоту, беззлобность. Ее нынешнее желание остаться с собой не должно нарушаться. Пусть говорят поклонники, журналисты, коллеги. А мастер заслужил право на молчание и спокойствие.
Екатерина Орлова
