«Довольно крови!», – с этими словами век назад было совершено первое в мире нападение на музейную картину. За минувший век покушения на экспонаты пережили почти все крупнейшие галереи мира. Своих потерь не избежал и воронежский художественный музей.
29 января 1913 года 29-летний иконописец Абрам Балашов сапожным ножом изрезал известную картину Ильи Репина «Иван Грозный и его сын Иван». Повязавшие Балашова смотрители слышали бормотание: «Довольно крови! Довольно…». Всего иконописец нанес по картине три удара, порезав чуть больше метра полотна. Причем, искромсаны были исключительно лица персонажей. Преступник был задержан, освидетельствован врачами и помещен в центральный приемный покой для душевнобольных. Поскольку он был признан сумасшедшим, уголовное дело в отношении иконописца не возбуждалось.
На современников то событие произвело удручающее впечатление. Покушение на картину совпало с начинавшимся в стране празднованием 300-летия Дома Романовых, и было сочтено «дурным знамением». «Перед картиной Репина за 30 лет впервые оказался человек, принявший и понявший произведение с такой же точно силой и в той же плоскости, в которой оно было задумано, – писал в те дни известный поэт Максимилиан Волошин. – Когда Абрам Балашов очутился перед картиной Репина, то конгениальность душевного состояния художника поразила его, как молния, и он сделал по отношению к картине тот же самый жест, который Репин в течение тридцати лет производил над душой каждого посетителя Третьяковской галереи».
– В нашей экспозиции находится поздний вариант этой картины Репина, – говорит директор Воронежского областного художественного музея им. И.Н. Крамского Владимир Добромиров, – но, слава Богу, ни с этой картиной, ни с какой другой, хранящейся сегодня в наших фондах, подобных историй не было.
Директор воронежского музея считает, что порча экспонатов происходит из-за недостаточного количества смотрителей в залах. В его музее эта проблема решена. Кроме того, в Воронежском художественном музее вот уже два года действует современная, так называемая, «шторовая» сигнализация. Это когда на специальных кронштейнах смонтированы миниатюрные датчики, которые срабатывают, если приблизиться к картине ближе, чем на десять сантиметров. Главный же ущерб нашему художественному музею в минувшем веке нанесла война, во время которой были утрачены 1232 экспоната.
– Среди них было три сотни икон, – рассказывает Добромиров. – Причем, самых древних. Сейчас в музее осталась всего лишь одна икона XVI века, а среди пропавших все иконы были XV и XVI столетий. Кроме них был утрачен весь русский авангард – Кандинский, Малевич, Ларионов, Гончарова, Синезубов, Романович, Максимов… Это сегодня и иконопись, и авангард представляют во всем мире огромную ценность, а семьдесят лет назад они вообще не пользовались популярностью, поэтому местные власти предписали эвакуировать их из города во втором эшелоне. А второго эшелона так и не дождались. И старинные иконы, и русский авангард оставались в залах музея, когда в Воронеж вошли немцы…
Что было дальше – доподлинно неизвестно. В архивах сохранилась докладная записка коменданта здания о том, что в музей попала бомба, и начался пожар. Но в этой записке ничего не говорится о том, что произошло с экспонатами. Поскольку здание музея все-таки уцелело, то можно предположить, что уцелели и картины. Но их след обнаружить так и не удалось…
Воронежский вариант картины Репина об Иване Грозном называется «Сыноубийца». Он передан нашему музею в 1926 году из Третьяковской галереи, куда попал из Исторического музея после национализации личной коллекции известного русского мецената банкира Павла Рябушинского. Именно для него Репин и переписал свою картину в 1909 году, спустя почти четверть века после создания классического варианта, хранящегося в Третьяковке.
За двадцать четыре года, разделяющие два варианта картины, прошло много событий. По мистической версии, после написания «Ивана Грозного и его сына Ивана» у художника начала болеть и сохнуть правая рука, которой он рисовал полотно. Так что «Сыноубийцу» художник писал левой. Эта картина решена в более экспрессивной манере, которую характеризует лихорадочный колорит, перенасыщенный оттенками кроваво-красного. Но, пожалуй, главное, что отличает воронежский вариант от московского – раскаяние на лице царя. Оттого полотно и не выглядит столь зловеще. Кстати, когда сто лет назад безумный иконописей порезал репинский шедевр, художник лично исправил все поврежденные места и переписал заново голову Ивана Грозного, так что теперь облик царя на картине в Третьяковке выражает не кровожадность, а ужас.
И еще немного мистики. Существует одно странное и трагическое обстоятельство: многие, кому выпала честь быть натурщиками Репина, вскоре умирали. Среди них Мусоргский, Писемский, Пирогов, Столыпин, итальянский актер Мерси д’Аржанто. Едва художник взялся за портрет Федора Тютчева, тот тоже скончался…
Даже здоровенные мужики, позировавшие Репину для полотна «Бурлаки на Волге», говорят, преждевременно отдали Богу душу.
Мрачные «чудеса» связаны и с картиной об Иване Грозном. Известно, что образ царя Репин писал с художника Мясоедова, в гневе чуть не прикончившего своего малолетнего сына, которого тоже звали Иваном, как и убиенного царевича. Образ же последнего писался с литератора Всеволода Гаршина, впоследствии сошедшего с ума и покончившего с собой, бросившись в лестничный пролет…
Дмитрий Дьяков
Кстати
Эксперты отмечают, что сегодня нападения на музейные экспонаты часто представляются как арт-перфоманс или общественно-политическое выступление. Так, 8 февраля этого года во Франции полиция задержала посетительницу филиала музея Лувр в Лансе, которая в знак протеста исписала маркером знаменитую картину Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах». В октябре 2012 года российский художник Владимир Куманец решил разрисовать черными чернилами картину известнейшего экспрессиониста Марка Ротко в галерее «Тейт модерн» в Лондоне, а в июле 2010 года активисты-экологи залили липкой жидкостью, напоминающей нефть, постамент с острова Пасхи в Британском музее.
