Исполнилось 70 лет со дня смерти Павла Николаевича Филонова – художника, теоретика искусства, одного из столпов русского авангарда. Некоторые исследователи указывают на то, что живопись Филонова имеет немало общего с литературой воронежца Андрея Платонова и работами русского религиозного философа Николая Федорова, который также некоторое время пребывал в нашем городе. Но не только это объединяет Павла Филонова с Воронежской землей – в начале 20 века он сам некоторое время жил и работал в Рамони.
Павел Филонов начал проявлять интерес к рисованию еще в юности, поэтому после переезда в 1897 году в Санкт-Петербург он поступил в живописно-малярные мастерские, по окончании которых стал дипломированным маляром и работал “по малярно-живописному делу”. Одновременно Филонов находил время для посещения вечерних рисовальных классов Общества поощрения художеств, а потом стал учиться в частной мастерской академика Л.Е. Дмитриева-Кавказского. С этим периодом в жизни молодого художника связана его работа в Рамони под руководством Николая Рубцова, она, по словам самого Павла Филонова, “велась с июня по октябрь и окончилась, когда при работе на фасаде на кистях стала мерзнуть краска”. В июле 1901 года состоялась свадьба принца Ольденбургского Петра Александровича и дочери русского императора Александра III великой княжны Ольги Александровны. Для них в Рамони была построена небольшая усадьба, где декоративная роспись интерьеров и различные малярные работы были поручены приглашенным столичным мастерам, в числе которых оказался Павел Филонов. Здесь его поразили красивейшие южнорусские пейзажи и сама рамонская природа, отличавшаяся от привычной для него северной, санкт-петербургской. Надо сказать, что южнорусская (Крым, Кубань, Черноземье) эстетика, включавшая в себя не только необычную культуру, но и характерную для этих мест природу, отсылающую к кочевым временам Великой степи, а также к еще более древней скифской скульптуре, представляла особенный интерес для многих русских авангардистов. Одно из первых объединений русских футуристов “Гилея”, например, обязано своим именем древнегреческому названию юга России и Украины, области четырежды упомянутой Геродотом, в которой мифический Геракл совершал некоторые свои подвиги. Поэтому неудивительно, что Филонов в свободное от основной работы время много писал пейзажи с натуры акварелью и карандашом, а после возвращения в Санкт-Петербург создал картину, на которой изобразил восход солнца на реке, протекающей неподалеку от Рамони.
Существует предположение, что Павел Филонов мог участвовать в работе над эскизами оберток для конфет, выпускавшихся “паровой кондитерской фабрикой”, открытой принцессой Евгенией Максимилиановной Ольденбургской в 1900 году, а кроме того – ретушировать художественные открытки, выпускавшиеся Обществом сестер милосердия Красного Креста им. св. Евгении, организованным все той же принцессой Ольденбургской.
Позже Павел Филонов много путешествовал по Волге, Кавказу, посетил Иерусалим. Он трижды пытался поступить в Санкт-Петербургскую Академию художеств, а в 1908 году наконец был принят вольнослушателем в школу при Академии художеств, из которой через два года “добровольно вышел”. В это время творчество Павла Филонова становится неотделимым от общего вектора движения российского и мирового искусства первой половины XX века. В 1910 г. он принял участие в выставке авторитетной авангардной группы “Союз молодежи”, организаторами которой являлись такие выдающиеся представители русского авангарда, как Елена Гуро и Михаил Васильевич Матюшин. Павел Филонов принимал участие в выставках и мероприятиях “Союза молодежи” вплоть до распада организации в 1914 году. Таким образом, он стал свидетелем и непосредственным участником событий, которым суждено было стать судьбоносными для всей мировой истории искусства. В 1910 году Филонов написал, по собственному выражению, “первую картину”, названную “Головы”. Это направление своей деятельности он продолжил такими произведениями, как “Мужчина и женщина” (1912 – 1913гг.), “Пир королей” (1913 г.), “Крестьянская семья” (1914 г.), а также многочисленными работами на бумаге и картоне, которые художник уже называл “формулами”.
Творчество Павла Филонова, несмотря на всю его самобытность и самостоятельность, все же невозможно рассматривать вне общего контекста искусства русского авангарда, в рамках которого были сформированы различные направления живописи, литературы, музыки, архитектуры, театрального искусства. И очень хочется надеяться на то, что теперь, когда признанное во всем мире искусство русского авангарда, ставшее одним из самых удивительных явлений в русской и мировой культуре, а у себя на Родине преданное забвению или порицанию на долгие десятилетия, наконец-то обретет признание, станет национальным достоянием и гордостью не только в кругу узких специалистов и историков искусства, но и в среде современного российского общества.
Сергей Ряполов
