Что было в этом году на нестандартном международном кинособытии в Ивановской области.
В девятый раз «Зеркало», ежегодно проходящее в городах Иваново, Юрьевец и Плёс, дало отражение того, что интересует и беспокоит режиссёров всего мира. Организаторы фестиваля создали панораму авторского кино в широком смысле. Программный директор Андрей Плахов настойчиво отмечал актуальность понятия Автор и его возрастающую ответственность перед Историей. В противовес постмодернистским установкам «смерть Автора» и «смерть Истории» задачей фестиваля стало увидеть и показать возвращение Автора и Истории. Впрочем, самое главное тут — это возможность встретиться и напрямую пообщаться с авторами.
Основная конкурсная программа «Зеркала» — 11 картин, собранных практически со всего мира. Режиссёры по большей части дебютанты, на которых не лежит груз национальных трендов, художественных школ или выработанной авторской манеры. Именно это делает их работы открытыми и общепонятными.
Самое интересное и важное — обсуждение фильма с режиссёром после сеанса. Как, например, было не спросить Лауру Ситарелью, автора «Дамы с собаками», о дрессировке 15 четвероногих, постоянно мельтешащих в кадре. Оказалось, никакой дрессировки не было: все собаки принадлежат актрисе Веронике Льинас, сыгравшей главную героиню.
В присутствии режиссёров, рассказывающих о своих мотивах, целях и методах, появлялся контекст, при котором авторы и их работы становились одним целым, и конкурсная программа переставала быть просто набором фестивальных фильмов. При этом режиссёры радикально не влияли на зрительское восприятие, однако всегда было интересно сопоставить своё видение с авторским.
Во время обсуждений в зале создаётся обстановка, при которой возникает желание полнее раскрыть как создателя, так и его произведение. Так, заслуживший в итоге гран-при Чжан Мяоянь (режиссёр одного из самых визуально впечатляющих в программе фильмов — «Райского уголка») оказался большим поклонником творчества Левитана, имя которого связано с Плёсом.
И хотя в силу плотной программы некоторые обсуждения пришлось сократить, организаторы особенно гордились расширением масштаба фестиваля. Основную программу дополняли научная конференция «Модернизм после Тарковского», несколько ретроспектив (Александра Сокурова и Аратюна Хачатряна), поэтические выступления (куратором которых была Вера Полозкова) и выставка Нэлли Фоминой (художник по костюмам, работавшая с Тарковским на «Солярисе», «Зеркале» и «Сталкере»).
В единой программе картины участников создали удивительный феномен. Возможно, это произошло в результате концептуального отбора, возможно, — само по себе. Факт в том, что 11 режиссёров из разных стран сняли кино примерно об одном и том же. За их частными, обусловленными национальной спецификой и миропониманием историями всегда стояли схожие универсальные высказывания о взаимоотношениях личности и социума.
Каждый фильм «Зеркала 2015» посвящён проблеме существования личности вне общества, вне системы. Герои, занимая пограничное положение, страдают в отчуждении, гнетутся своей невписанностью, но при этом ищут и всегда открывают в себе (и потенциально в зрителе) нечто новое, переосмысливают свою жизнь и мир — и отчаянно стремятся найти согласие с обществом.
* * *
Открыл фестиваль «Ничей ребёнок» — дебютная работа сербского режиссёра Вука Ршумовича, рассказывающая о найденном в 1988 году в горах Боснии мальчике, вскормленном волками. Ему дают имя Харис и забирают в детский дом в Белграде. Когда прогресс в воспитании становится очевидным, его отправляют «домой» в разрываемую войной Боснию. При подчёркнутой скромности и эмоциональной сдержанности это — честный и правдивый фильм, от которого не стоит ждать сюрпризов. Нового к истории Маугли он не добавит. Сильный материал (фильм основан на реальных событиях) и острые темы беспризорных сирот, растлённых детей и выживания не развиты соразмерно масштабу проблемы. Скованность режиссёра можно объяснить дебютом и опасением перегнуть палку. Тем неожиданней стало вручение Ршумовичу приза за режиссуру.
Неслучайно именно «Ничей ребёнок» стал фильмом открытия. Харис — во многом первооснова многих героев «Зеркала», у них общие пограничное положение, проблемы и судьба. Ршумович создал крайне депрессивный мир, чтобы показать: без любви, заботы и понимания человек остаётся ничьим и неминуемо погибает.
Все режиссёры единогласно сошлись в понимании, что состояние мира, в котором личность существовать не может,— признак болезненности и ошибочного пути. Хотя степень радикализма разнилась. Например, Эстер Амурами сняла лёгкий и светлый фильм «Где-то там», по настроению напоминающий недавний «Хотел бы я быть здесь» Зака Браффа. Это пылкое и негодующее выступление против постоянного поиска виноватых, национализма и предубеждения. Главная героиня Ноале — израильтянка, живущая и учащаяся в Берлине. Чувствуя себя в Германии чужой и непонятой, она возвращается на родину; за ней следует её бойфренд-немец. Так Амурами сталкивает в одном доме разные национальности, культуры и поколения и наблюдает, что из этого выйдет. Всплывут исторические обиды и комплексы, а растерянная Ноале будет пытаться найти своё место в мире. Тут говорят на разных языках: парень Ноале — по-немецки, её родители на иврите, кто-то иногда пытается вставлять нейтральный английский, но взаимопонимания никак не случается. Ноале чаще хочется промолчать — её больше всего интересует невыразимое словами.
Работы многих авторов показывают: глубокое понимание и гуманность возникают только тогда, когда перестают звучать слова. Это можно заметить на примере аргентинской картины «Дама с собаками», отмеченной жюри молодых кинокритиков, героиня которой не произносит не единого слова, однако это не мешает зрителю понимать её и видеть в ней личность. Это же доказывает индийский фильм Чайтаньи Тамхане «Суд» (получивший приз зрительских симпатий и приз за лучший сценарий). Звучат как минимум 4 языка: на одном говорит судья, на другом прокурор, на третьем адвокат, а на четвёртый иногда переключается каждый из них. В эпизодах процесса наглядно показывается, как слово теряет смысл, а его значение фальсифицируется. Невиновный, представший перед таким судом, безнадёжно обречён на изгнание из общества, и его не спасёт даже лучший адвокат.
Показ немецкого фильма «Царство птиц» Тимма Крёгера прошёл без режиссёра, поэтому многие вопросы остались без ответа. Эта мистически заряженная лента рассказывает про композитора Отто Шифмана, добровольно уехавшего из шумного Берлина в глухой лес. Обнаружив там источник вдохновения, Шифман сочиняет симфонию и приглашает к себе старого друга Пауля с женой. Затворничество в лесу оказалась лишь внешним проявлением отстранения Отто от мира. Главным образом открытие природы вдохновения и гениальности ставят его на особое место среди остальных героев. Шифман, ненадолго появляясь под конец, своим отсутствием катализирует мистический характер картины, раскрытие его неуловимого образа становится главной загадкой, поиск ответа на которую символически выражается в блужданиях героев по лесу. Его симфония — тоже непостижимая тайна. Пауль, просмотрев партитуру, смутно понимает, что музыка напоминает пение неизвестных птиц, но лишь примерно может насвистеть мелодию. Идея Крёгера, во-первых, в том, что гений обречён на изгнание и непонимание. Во-вторых, гениальность, принимая любые формы (Отто теряет рассудок в лесу), неминуемо меняет жизни людей, даже слегка прикоснувшихся к её носителю, оставляет неизгладимый отпечаток в судьбе. Пауля, которого живо интересовала личность Шифмана, она буквально поглотила — он исчезает в лесу. А ребёнок, зачатый Шифманом, прыгая по лужам, тихо, неосмысленно насвистывает ту самую неразгаданную мелодию отца.
Андрей Плахов раз за разом повторял, что уже само название картины «Почему я не Тарковский» турецкого режиссёра Мурата Дюзгюноглу побудило включить её в программу фестиваля. Фильм в итоге остался без призов. История про посредственного режиссёра Бахадира, который хочет снимать шедевры уровня Тарковского, полна едкой иронии на тему человека, пытающегося стать другим человеком, и шуток о клишированности артхаусного кино. Простой по сути сюжет о неудачнике кажется более смелым, когда узнаёшь, что он автобиографичен и Дюзгюноглу в образе Бахадира во многом изобразил себя.
Просыпаясь, Бахадир каждое утро видит перед глазами лицо своего кумира, строго смотрящего на него с плаката. Бахадир разорван между грёзами, в которых он уже одновременно герой и автор шедевров Тарковского, и нереализованным потенциалом в реальности. Внешне он копирует образ героя Анатолия Солоницына из «Сталкера». Однако стремление быть другим часто становится больше, чем просто поводом к самоироничной шутке, и таит в себе опасности. Герой, утрачивая связь с реальностью, теряет и взаимопонимание со своими родителями, и самого себя. Символическое значение обретает недостроенный дом, с которым отец Бахадира мучается уже более 10 лет. Сын давно не помогает отцу в строительстве, и, пока тот работает со вторым этажом, первый постепенно разваливается.
* * *
Многочисленные переклички, общие мотивы и способы высказываться — это то, что притягивало к основной программе от фильма к фильму. Президенту «Зеркала» Павлу Лунгину пришёл в голову образ причала, у которого соберутся любители авторского кино. К сожалению, когда фестиваль закончился, неизбежно распался и контекст, связывающий в одно целое все фильмы конкурсной программы. Однако теперь, когда они оказались в «свободном плавании», возникает интерес увидеть их по-новому, отдельно от этого контекста. Правда, с тем, чтобы увидеть эти фильмы снова, пока ничего не ясно. Ни один из участников (даже русский режиссёр Евгений Коряковский) не мог сказать о будущем прокате в России ничего конкретного. Неудивительно, если учесть, что многие фильмы даже на их родине видели далеко не все. Впрочем, победитель прошлого года — «Племя» Мирослава Слабошпицкого — всё-таки появился в крайне ограниченном прокате, так что можно надеяться: кто-то из участников вырвется из «зазеркалья» на широкие экраны.
Автор — Илья Клюев
Фото — www.tarkovskyfest.ru
