Книжные магазины Воронежа предлагают своим клиентам широкий ассортимент продукции. Это и классическая мировая литература, и российская проза, и легкое чтиво для отдыха. Чего же все-таки не хватает среди подобного изобилия? Мы сегодня поговорим о личности, которая, отнюдь не стремилась включить себя в мировой литературный процесс. Забудем, что перу Туве Янссон принадлежат замечательные сказки о муми-троллях. Что тогда остается? А между тем у нее богатое литературное наследие для взрослых: один роман, несколько повестей и множество новелл.
«Ночью в лунном свете я встал и знаешь что я сделал… Я вышел в парк и танцевал в ночной рубашке! Кажется никто меня не видел но быть может кто-то все-таки… Ты меня понимаешь? Пиши»
Это короткое письмо неизвестного персонажа в сборнике Туве Янссон «Послания». Янссон писала о любом из своих читателей. Она знала, что самые обыкновенные бытовые вещи несут больше красоты и смысла, чем те громоздкие замки, которые мы возводим своими руками и на которые возлагаем не менее увесистые надежды.
«Не могли бы мы встретиться поболтать и вспомнить давние школьные годы? Я Маргит, помнишь я ударила тебя кулаком в живот на школьном дворе» (здесь и далее в подзаголовках используются выдержки из новеллы «Послания»; пунктуация сохранена).
Характер Янссон отличается ребяческим озорством, которое привносит во многие ее вещи дерзость. Но цинизма Янссон не допускает никогда. Сфера ее героев широка: это и расчетливые холодные недотроги, и беззлобные души компаний. Но даже если герой и кажется на первый взгляд несимпатичным, писательница никогда не оставит его без разделения своей участи с читателем. Потому что в произведениях этого автора тема одиночества сквозит всюду.
Заслуженный успех сказок про муми-троллей стал накатываться на сказочницу (а Янссон была еще и художником) со всей своей мощью. Коммерческий успех встал костью в горле у той, которая была профессионалом в сфере чистого искусства. Ради заработка ей приходилось рисовать комиксы с персонажами ее сказок для ведущих мировых газет. Читатели, издатели и журналисты просили еще и еще. Конечно, напряжение и стресс автора прямым образом отражались на жителях Долины муми-троллей. Персонажи детских сказок взрослеют. Они, непомерно меланхоличные, становятся пародией на самих себя. И тогда писательница оставляет сказку и направляет свои силы на написание автобиографической повести «Дочь скульптора». Позже писательница проявит свой озорной характер, но уже в новом амплуа – автор прозы малого жанра.
Выказывая явную снисходительность и мягкость к своим персонажам, писательница никогда не унижает их и не становится в более сильную и властную позицию. Дети, старики и животные никогда не выглядят слабее взрослых, полных сил людей. А, в свою очередь, многочисленные фру и господа никогда не будут попрекаемы только потому, что они сильнее здоровьем, чем маленькие и старые. Так, в главе «Иеремия» автор рассказывает про иностранного геолога, который ищет камни и про девочку, которая преследует его повсюду, превращая встречи в безмолвную игру: «Я никогда не мешала ему и только один-единственный раз показала ему свои собственные камни. И тогда он выказал такое огромное восхищение, что я смутилась. Переусердствовав, он совершил ошибку. Но потом он научился восхищаться в меру».
Семейные идеалы хорошо представлены в описании взаимоотношений между родителями маленькой Туве. Глава «Половодье» повествует о шторме, который затапливал все на своем пути, включая дом Янссон. Такое событие могло восприняться, как серьезная трагедия, однако персонажи повести ведут себя несколько непредсказуемым образом: «Вдруг папа распахнул дверь и вбежал на кухню с криком:
– Черт! Можешь себе представить! Вода под навесом на лодочной пристани поднялась на полметра. Глина превратилась в сплошной соус. Тут без черта не обошлось! И ничего не поделаешь!
– Ужасно! – ответила мама, и вид у нее был такой же радостный, как у папы».
Здесь любовь не доказывается пылкостью слов, не подвергается сомнению, не ищет доказательств. Она появляется как бы вскользь при самых различных обстоятельствах.
Янссон уделяет большое значение теме творчества в своей прозе. Она приоткрывает дверь в мастерскую своего отца. Гуляющему здесь читателю ясно дано понять, что ступать надо осторожно, не задев плечом ни одну из гипсовых скульптур. Глава «Тетушка, одержимая идеей» – прекрасное тому доказательство. В ней героиня ведет себя довольно бестактно по отношению к творцу. Но и тут Янссон удивляет своего читателя. В конце главы скульптор и Тетушка приходят к взаимопониманию. Автор высказывает свое мнение на этот счет устами героини новеллы «Мои любимые дядюшки»: «Талант никогда не может служить извинением за высокомерие и превосходство». А в предисловии к повести «Честный обман» Катарина Мурадян, кандидат филологических наук, пишет: «Природа искусства, творчества – загадочна, неуловима, но одно несомненно: она не терпит фальши, безнравственности, узколобого фанатизма». В почерке Янссон привлекательно отсутствие эфемерной богемной капризности. Более того, в 1982 году она работает над повестью «Честный обман», в которой выводит ключевую тему – сомнение в природе творчества и чистоты его намерений. Если хотите – сомнение в честности в самом обширном смысле слова.
«Моя кошка сдохла! Напиши сейчас же»
Сборник новелл «Умеющая слушать» богат на различные персонажи. Часто в своих коротких произведениях Янссон оставляет героев безымянными, подчеркивая то, что все описанное могло произойти с каждым из нас. Также она любит делать своего читателя свидетелем случайной сцены. Мы не знаем, почему эти герои ведут себя таким или иным образом. Например, в рассказе «Проект предисловия» некая безымянная героиня на протяжении всей ночи очень активна. Она делает бутерброд, ощутив голод. Ложится спать. Гасит свет. Включает его. Поднимается, чтобы полить цветы. Снова возвращается в постель. И так всю ночь. Нам не дано знать, чем вызвано подобное поведение, но, напоминая про свое стремление выдерживать дистанцию, Янссон не позволяет и нам вмешиваться в эту хаотичную, на первый взгляд деятельность. У всего есть свои причины. И каждый имеет на них право. Автор просит своего читателя обратиться к интуиции, чтобы тот нашел ответы на все интересующие его вопросы.
«Привет, приду позднее, подогрей суп Целую. Т.»
Так уж получилось, что большинством людей проза Янссон воспринимается постскриптумом после нашумевших сказок о муми-троллях, которые были удостоены множества престижных премий. Да, всякий раз, когда сказочник оставляет детскую аудиторию и начинает писать для взрослых, читатели испытывают некоторый дискомфорт. С чем это связано? Неужели мы действительно настолько негибки, что не успеваем отреагировать на изменения? А может потому, что публика лишается родительской опеки со стороны писателя? Ну, уж теперь-то автор заговорит с читателем на равных, больше никаких помилований! А нам же это не нужно. Читатель старается избежать потенциальных назиданий. Принято считать, что воспитывать можно только детей и собак. Как правило, произведения бывшего сказочника не воспринимаются всерьез и не находят достойного отклика.
И если столичные магазины отвели место для Янссон на отдельной полке среди скандинавской литературы, то в Воронеже, увы, ее произведений не сыщешь. Можно, конечно, предположить, что в нашем городе этот автор не найдет своего читателя. Зачем нам нужны книги о лодках, белках и художниках комиксов, когда страна находится на грани разрухи и полным-полно отечественной литературы, отражающей реалии нашей непростой жизни? Но я полагаю, что корень экономической и политической катастрофы кроется в нашей нравственности. Именно мы должны жить и читать ради процесса, а не ради результата, а также различать в самой обычной записке красоту и непосредственность слов. «Привет приду позднее, подогрей суп. Целую Т» – это действительно просьба разогреть суп. А это и в самом деле финская бумага, на которой напечатан текст. А это ваше внимание, обращенное к статье. Всего этого уже достаточно.
Ксения Гезенцвей
