Читать Валентина Ющенко сегодня сложно. Поначалу то проваливаешься в вязкий, сыромятный текст диалогов, то спотыкаешься о корягу унылой партийной пропаганды: словно идешь по болотистой местности. Но вместе с тем чтение его прозы полезно: оно дает опыт иного – мира, течения, жизни. Со временем это иное все труднее опознается нами как свое, однако оно никуда не исчезает и все еще просматривается в мутной глубине прошлого.
От современного читателя тексты Ющенко отстоят на дистанцию даже большую, чем классическая литература XIX века. Главная причина в том, что классика имеет высочайшую степень открытости миру. Ющенко же – писатель кастовый, представляющий закрытое со всех сторон советское общество, с мрачным ощущением, что вокруг тебя – сплошные предатели, заговорщики, враги… Такие авторы, как правило, отказывались от задач русской литературы, где главенствовало сострадание, подменив их классовой карой для инакомыслящих. И Ющенко в этом смысле не исключение.
Его первая книжечка «Встречи» состояла из шести новелл, воспевающих «освободительный» поход Красной Армией в Польшу. В сентябре 1939 года в эту страну с двух сторон вошли немецкие и советские войска, и началась Вторая мировая война. Книжка Ющенко о совместной советско-немецкой операции вышла в Воронеже за несколько недель до того, как бывший союзник Сталина Гитлер напал на Советский Союз. Эти рассказы уникальны как документ эпохи и, рискну утверждать, актуальны – особенно для тех, кто уверен, что Россия рано или поздно вернет себе имперский статус.
«Дорога была разворочена гусеницами танков; можно было догадываться, что они шли здесь развернутым фронтом, сметая преграды. Еще не успели пройти санитарные повозки, и у придорожья виднелись одинокие трупы» («Башмак»). «После вступления Красной Армии в Белосток, митинги проходили ежедневно и даже по несколько раз в день. Ораторы вспоминали о пережитых страданиях, о панском произволе; люди впервые говорили о сгинувшем времени полным голосом» («Седые волосы»). «Пан полковник поиграл темляком сабли, уставился злыми глазами на деда Остапа. «Кто тебя, пся крев, заставлял песни петь?.. – стучал пан полковник звонкой саблей. – Кто? Говори!..» Дед Остап видел длинные тараканьи усы полковника и не понимал, какого ответа от него ждет ясновельможный пан. Разорванным подолом рубахи дед смахнул с лица выступивший холодный пот» («Песня»). «Зыков всматривался в лица прохожих… Вспоминались прежние российские окраины, – лохмотья, обреченность… Стариной веяло от вывесок, от мусорных ящиков, от забытых, затерявшихся в памяти слов – «помещик», «жандарм», «боярин» («Добротное вино»)…
Кончено, это сугубая пропаганда. Однако некую важную правду Ющенко в той своей книжке сказал. Дело в том, что все эти многочисленные персонажи с завоеванных территорий в его рассказах непременно мучаются, надсаживаются, все у них в жизни выходит как-то криво и боком, и получается, что единственный способ вынести эту жизнь для них – разделить ее с пришедшими освободителями. В советской критике того периода это называлось пропагандой идей коммунистического интернационала, но к этим идеям рассказы Ющенко не имеют никакого отношения. Просто в них изображен ад жизни в несвободной стране, единственное спасение от которого – подчиниться сильному и раствориться в массе.
«Человеку с седыми волосами отказывали в работе, – рассказывает один из героев Ющенко. – Хозяева говорили: «Ты стар». Не верили, что я могу еще работать. Что мне оставалось делать? Я выкрасил волосы…»
Вообще проза Валентина Ющенко изобилует натурализмом. Два его главных произведения – романы «Всегда с тобою» (1954) и «Вечный огонь» (1962) – во многом состоят из увиденного писателем в жизни и перенесенного оттуда на страницы живьем, без изменений. И здесь самое время упомянуть об одном факте из биографии писателя, о котором сам он рассказывал так: «В обкомовском штабе партии, мы, группа будущих чекистов, получили партийный наказ для работы в армейских органах государственной безопасности. 43 человека нас было, членов партии и комсомольцев; это и коммунист-рабочий Василий Иванович Булгаков, и железнодорожник Борис Кириллович Шепелев, и журналисты Александр Герасимович Поздняков, Федор Сергеевич Волохов, и артист театра Петр Степанович Рязанцев, и многие другие воронежцы. Наша воронежская группа стала потом пополнением особого отдела «Смерш» будущей знаменитой 18-й армии, где впоследствии начальником политотдела был полковник Л.И. Брежнев».
Этот эпизод из биографии писателя во многом объясняет отсутствие в произведениях Ющенко сюжета как такового: обычно сотрудники спецслужб разрабатывают несколько линий одновременно, соединяя их затем в единую войсковую операцию.
Нет сюжета и в романе «Всегда с тобою». Вместо него – своеобразный эмоциональный отчет о действиях советской военной администрации в послевоенной Германии. Советская оккупационная зона была в этой стране с 1945 и до момента образования ГДР в 1949 году (об учреждении Германской Демократической Республики мы узнаем в самом конце романа), и все это время там служил офицер особого отдела Валентин Ющенко. Вернувшись на родину, он написал книгу о противостоянии советских и англо-американских военных и спецслужб в борьбе за немецкую трофейную территорию.
Роман получился публицистичным. Автор постоянно дает оценку происходящим событиям, комментирует их, вставляет в текст подлинные документы, воззвания, статьи из газет. В основе произведения – судьбы двух семей: советского подполковника Батышева, у которого фашисты угнали в неволю жену и двух дочерей, и немецкого рабочего Макса Кольбера, у которого на войне погибли два старших сына, а третий сын и дочь стали правоверными нацистами. Эти две сюжетные линии, переплетаясь, переносят читателя то в советскую комендатуру, где он видит повседневную жизнь советских воинов, знакомится со многими солдатами и офицерами, то на завод, где работает Кольбер, то в дом, где он живет…
Зона военной администрации, несчастный кусок земли, который должен по идее служить метафорой Победы, на самом деле приносит беду всем, кто там обитает: кого-то арестовывают, кого-то убивают, на кого-то клевещут в газетах… «Живем в одной стране, а нас думают сделать чужими… Страну разорвали на две части», – сокрушается одна из героинь романа, уборщица Марта Гюннер. А поскольку разорванная страна – недвусмысленная метафора Победы, то все, в общем, понятно: победить по частям – нельзя. Равно как и построить счастье в одной отдельно взятой зоне. Получится нечто декларативное, плоское и напыщенное, как слова, которыми зачастую говорит Батышев: «У народа растет самосознание. В восточной зоне немецкий народ заложил фундамент восстановления единства своего миролюбивого государства. После военной катастрофы, испытанной немецкой нацией, мирные труженики борются за дружбу со всеми народами, во главе этой борьбы стоит Социалистическая единая партия, рабочий класс…»
Второй роман Ющенко «Вечный огонь» еще более публицистичен. В нем даже не изменены имена и фамилии многих героев. Это роман о подпольщиках, действовавших в родных для писателя шахтерских местах Придонья (Ющенко родом из городка Шахты Ростовской области). Здесь в тексте тоже – масса документов: немецкие листовки, приказы, газеты, которые гитлеровцы выпускали на оккупированной ими территории. Структурно роман очень похож на «Молодую гвардию» Фадеева. Там шахтеры взрывают шахты и уходят за Дон. Здесь они делают то же самое. Там немцы, отрезав переправу, не позволили уйти некоторым героям романа. Подобная же ситуация возникает и у Ющенко. Персонажи обеих книг возвращаются назад и начинают вести подпольную борьбу и, в конце концов, многие из них героически гибнут. Самого Ющенко подобная схожесть не смущала. Он объяснял ее просто: так было на самом деле…
Насколько выполнили свою задачу его произведения?.. Знаете, есть только один рецепт качественной агитлитературы: ты должен хотеть жить в мире, который рисуешь в качестве положительного образца, и верить в собственные слова.
Валентин Ющенко, похоже, в то, что писал – верил. Может быть, потому что служил в органах или был не такой умный, как те, кто держал фигу в кармане, но, скорее, он сам думал так, как многие его персонажи. Благодаря этому, по его произведениям теперь наглядно можно проследить этапы перерождения советского проекта – от раннего интернационализма к позднему синдрому осажденной крепости, рецидивы которого все чаще и чаще начали проявляться и в наше время.
Дмитрий Дьяков
