2014 год объявлен в России Годом культуры. В рамках этого федерального события под эгидой администрации Воронежской области и Департамента культуры и архивного дела в нашем городе организовали Союз друзей филармонии.
Расскажу, как это было. В конце 2013 года завсегдатаи филармонических концертов заполнили анкеты, предложенные руководством этой организации. Все мы изъявили желание активнее участвовать в культурной жизни симфонического оркестра, которым уже более 40 лет руководит народный артист России Владимир Вербицкий. Перед началом очередного абонементного сезона нам позвонили работники филармонии и сообщили о том, что после концерта состоится встреча членов клуба с Алексеем Любимовым, профессором Московской консерватории, прекрасным пианистом, учеником знаменитых музыкантов-педогогов Генриха Нейгауза и Льва Наумова. Во время концерта Любимов исполнил концерт Йозефа Гайдна для фортепиано с оркестром и концерт Игоря Стравинского для фортепиано, духовых, ударных и контрабасов. А на бис для благодарной воронежской публики музыкант сыграл «Затонувший замок» Дебюсси и изящную миниатюру Скрябина. Согласитесь, весьма необычное сочетание музыкальных стилей: классика, авангард и импрессионизм! Уже это подогревало интерес к нашему гостю. И вот после концерта в фойе собрались любители и ценители музыки.
Когда читаешь воспоминания о знаменитостях, – это некая абстракция, но если об этом рассказывает очевидец, участник исторического процесса, – воздействие словом возрастает многократно. Как приятно было слышать речь «московского гостя» – абсолютно правильную, насыщенную фактами, образами и яркими деталями!
Вот как он вспоминал о нескольких месяцах работы с Нейгаузом:
«Я поступил в консерваторию в 1963 году, а в ноябре 1964 он умер. Это был порывистый, непредсказуемый человек. Во время занятий он мог декламировать стихи любимых поэтов. О некоторых учениках он высказывал весьма резкие вещи, а других безмерно захваливал. В то время ему было уже 75 лет, и основную работу выполняли его ассистенты, но если он садился за рояль, то всех поражал его теплый, объемный звук».
Именно он познакомил Любимова с творчеством Стравинского. Но вот что интересно: Нейгауз не представлял современной музыки дальше Шостаковича. И хотя Святослав Рихтер пытался привлечь его вариациями Веберна, великий педагог считал такую музыку набором звуков.
Полную противоположность, по словам Любимова, представлял Лев Наумов, бывший в то время ассистентом Нейгауза. Это был мягкий человек, главная задача которого не надавить, а помочь раскрыться музыканту.
«Мне кажется, – сказал профессор Любимов, – что его педагогический талант проявился из-за удивительной скромности, хотя Лев Николаевич был превосходным композитором-романтиком и блестящим аккомпаниатором. Наумов аналитически раскрывал содержание произведения и удивительно относился к звуку. Он говорил: «Пушистее надо играть. Пушистее!» – Это значило, что звук не должен быть определенным и одномерным».
С удовольствием констатирую, что «друзья филармонии» – это весьма образованная и просвещенная аудитория, поэтому часть вопросов к гостю касалась его новаторской деятельности. Я с удивлением узнала, что наш уважаемый профессор – пропагандист современной музыки. Еще учась в музыкальной школе, он получил возможность брать ноты из библиотеки консерватории, вот тогда-то он и познакомился с Шонбергом, Волконским, Денисовым, а позже – с произведениями Шнитке, Губайдулиной. Профессор назвал много имен композиторов-минималистов, но когда его спросили о предпочтениях при выборе концертных номеров, парадоксально заметил:
«В каждой эпохе есть объективно великие, а есть субъективно важные для меня композиторы. Некоторым представителям XV-XVI веков я бы отдал предпочтение перед Шопеном или Листом. Нужно просто стремиться к этому путешествию!»
Аудиторию заинтересовал и такой факт: почему так редко исполняется 2-ой фортепианный концерт Чайковского.
«У исполнителей – певцов и музыкантов – есть некие стереотипы, – размышлял профессор. – Они выбирают широко известные номера, потому что публика их хорошо принимает. Может быть, они боятся идти непроторенными путями. К примеру, второй концерт в 2 раза длиннее первого, так зачем тратить лишние силы? Я люблю эксперименты. Концерт Стравинского я сыграл по всему миру раз 30».
На первой творческой встрече было много молодежи, что неудивительно: в Воронеже много профессиональных музыкантов, педагогов, студентов колледжей и Академии искусств. Наверное, поэтому разговор коснулся и авангардной музыки. Прозвучал и вопрос про Джона Кейджа.
«Его называют фокусником в музыке. Композиторская деятельность Кейджа закончилась к 50-м годам, в 60-е он был фигурой, поносимой социалистической идеологией, поэтому мы, студенты консерватории, естественно, им интересовались особенно. Собирали его записи, разными путями доставали ноты. К 1988 году, к появлению 1-го фестиваля альтернативной музыки, у нас накопилось его музыки на 4 часа звучания. И вот в Ленинграде, когда Кейджу было уже 75 лет, состоялась наша первая и последняя встреча. Это фигура совершенно потрясающая, так как он отошел от всего, чему его учили. Придумал подготовленный рояль*, включил разные шумы, применил монтаж акустической и электронной музыки. Его творчество – это определенный контакт с миром. Эта философия несомненно идет от буддизма: ощущение мира как взаимопроникновение разных людей. Представьте, у него есть произведение без единого звука: только 4 минуты тишины! В жизни это был человек очень веселый, трезвый, позитивный».
И еще с одной стороны открылся нам гость из столицы. Алексей Любимов активно занимается возрождением барочной музыки. В СССР он оказался одним из первых, кто начал пропагандировать так называемое аутентичное исполнительство, то есть исполнение музыки на исторических инструментах: клавесине, клавикордах и других. Когда в новой России, по словам профессора, «открылись шлюзы», в 1997 году в Московской консерватории он вместе с нашей знаменитой землячкой виолончелисткой Натальей Гутман и Назаром Кожухаем открыли факультет исторического и современного исполнительства. К тому времени в Европейских культурных центрах давно (с начала XX века) существовала такая практика: в Кельне, Лондоне, в маленьких городах Франции. Он рассказал, что опыт проведения фестивалей музыки эпохи барокко в России тоже есть. Еще в 1986 году такой фестиваль состоялся в Москве. Сейчас старинная музыка исполняется в Перми, Нижнем Новгороде, Новосибирске. Организация таких центров, по мнению Любимова, требует больших усилий и музыкантов, и властей.
Звук музыканта – это особая характеристика его исполнительского мастерства, и «друзья филармонии» не поскупились на комплименты пианисту. Как он добивается такого разного звучания? В чем его секрет?
«Что такое звук? У меня нет стремления сыграть красиво, – признался музыкант. – Иногда этот звук возникает еще до исполнения произведения, это особенно касается современной музыки XX века. Для меня окраска звука всегда связана с интонацией. Моя практика привела меня к выводу: даже современный рояль можно заставить звучать как инструменты XVII-XVIII века».
Вот такой получился разговор. Перед нами предстал человек, соединивший в своем творчестве и многовековые музыкальные традиции, и смелое постижение нового в сумасшедшем и талантливом современном искусстве. Надо отметить, что, благодаря главному дирижеру Воронежского академического симфонического оркестра маэстро Владимиру Вербицкому, филармоническая публика имеет возможность знакомиться с творчеством современных композиторов. Пусть не все принимается однозначно (да этого и не может быть!), но мы можем представить, как развивается современный музыкальный мир. И эта встреча с Алексеем Любимовым – тому подтверждение.
*«Подготовленный рояль» иначе называют «препарированное фортепиано». В определенные места клавиатуры специально добавляют резинки, кусочки латекса, металлические пластинки, которые придают звуку особую окраску. Джон Кейдж, работая аккомпаниатором у знаменитого хореографа Мерса Кеннингема, на ограниченном пространстве репетиционного зала таким образом добился, что его рояль звучал как целый оркестр.
Людмила Сандлер
