«Я представляю себе, как и евреи, и христиане поднимутся против меня. Евреи скажут: «Как это он сделал Христа», а христиане скажут: «Какого это Христа он сделал». Но до всего этого мне дела нет», – так весной 1873 года своему другу, художественному критику Владимиру Стасову пишет скульптор Марк Антокольский о своей новой работе «Христос перед судом народа». Мраморный оригинал скульптуры находится в Русском музее, а ее бронзовая авторская копия хранится в фондах Воронежского областного художественного музея им. И.Н. Крамского.
Человек «другого племени»
Жизнь художника складывалась нелегко с самого детства. Он был шестым ребенком бедного трактирщика, в семье ему жилось нелегко. Однажды отец избил его за то, что Марк нарисовал на печке водовоза с лошадью. После этого случая юный художник рисовал только по ночам, за бумагу и карандаш пришлось отдавать свой завтрак и обед.
«Детство мое, – напишет Марк Антокольский, – слишком мрачно, да так мрачно, что я с содроганием вспоминаю. Я был нелюбимым ребенком, и мне доставалось от всех. Кто хотел бил меня, даже прислуга; а ласкать меня никто не ласкал. Я донашивал старые одежды, меня звали «истуканом», «оловянные руки». Я справлял в семействе должность рабочей лошади. Не унижала меня только мать моя».
О таланте Антокольского заговорили после того, как увидели сделанную им из дерева репродукцию картины Ван Дейка «Христос и Богородица». Молва дошла до губернатора, и его жена, воспользовавшись связями, помогла определить его на учебу в Академию художеств.
Через множество препятствий пришлось пройти этому скульптору. «Надо помнить, что он – еврей и, значит, раньше, чем достигнуть чего-нибудь, должен был столько намучиться и настрадаться, сколько не приходится намучиться и настрадаться у нас художнику никакого другого племени, – пишет Стасов в своей работе «Двадцать пять лет русского искусства». – Не угодно ли моему читателю только представить себе наши безобразные и безумные отношения к евреям и поставить в соприкосновение с такими отношениями юношу, почти мальчика, лишенного всяких средств, связей, покровительства и помощи и даже худо знающего русский язык? Что тут такое должно было происходить каждый час? Постыдные предрассудки, недоверие, антипатия, насмешки – вот среди какой обстановки надо было начинать Антокольскому в 60-х годах. Да еще начинать первым из всех евреев: до него никто из этого даровитого племени не смел или не мог выступить у нас с претензией на художественный талант, наравне с другими смертными».
Однако скульптор-еврей, несмотря на все перипетии, не только продолжал заниматься искусством но, более того, осмелился взяться за сюжеты русской истории: он создал такие работы, как «Иван Грозный», «Петр Великий», «Ярослав Мудрый», «Иван III». Кстати, именно эти произведения Стасов считал вершиной творчества Антокольского. После них начинается другой творческий период художника. «Сильный драматизм, кипучесть, волнение и порыв отныне не принадлежат более к числу мотивов его произведений, – пишет Стасов. – Все эти элементы он оставляет в стороне и избирает себе вместо них другие стороны душевной жизни сюжетами для изображения: отныне всего сильнее звучит в его созданиях нота элегическая, нота сожаления, тихой скорби, кроткого упрека».
Именно в этот период, в начале 1874 года, Антокольский закончил статую «Христос перед судом народа».
«Христос» и народ
В феврале 1874 года художник пишет Стасову: «Это для меня большой праздник, потому что это было для меня самое трудное, что я до сих пор сделал. Я оставил его на несколько дней открытым для здешних художников. Неловко вам передать все отзывы об этой статуе, но могу сказать, что был общий восторг. Моего намерения не посылать его покуда в Россию, я не изменю. Думаю, что таким образом сэкономлю 2-3 фунта крови, которые необходимы мне для будущей работы. Что касается того, насколько я лично сам доволен, право, не могу сказать, потому что все, что было во мне, я передал этой статуе, а теперь устал и опустел».
Первой в «судьи-ценители» новой работы Марк Антокольский пригласил свою прачку. «И когда увидел, что статуя произвела на нее впечатление, только тогда я и сам почувствовал, что работа удалась, что я выразил именно то, что хотел», – признается он.
Так скульптор объясняет созданный им образ: «Я хочу представить Христа с той стороны, где он являлся реформатором, восставшим против фарисеев и саддукеев за их аристократическую несправедливость, восставшим за правду, за братство, за свободу, за тот самый слепой народ, который с таким бешенством и неведением кричал: «Распни! Распни его!» Я его представил в тот момент, когда он стоит жертвой, и говорит: «Я им прощаю, потому что они не ведают, что творят». Я ему даю чисто еврейский тип, у него голова покрыта шапочкой; я это основал на словах молитвы: «Прости мне, что я ходил с открытой головой»; притом, как известно, в древности снималась в священных местах не покрышка головы, а обувь, и, наконец, в жарком климате нет возможности ходить с открытой головой».
В Европе по достоинству оценили талантливого художника: на Всемирной выставке в Париже 1878 года за скульптуру «Христос перед судом народа» Антокольский получил медаль и орден Почетного легиона.
А вот в России к «Христу» в еврейском полосатом хитоне и с шапочкой на голове отнеслись иначе.
Так, в 1880 в газете «Санкт-Петербургские ведомости» вышла большая статья художника Левакова, где он осмеивает скульптуру художника: «Христос Антокольского изображает еврея, связанного по рукам и представленного в таможню за контрабанду». Подобные статьи вышли и в «Новом времени».
«Против него <…> поднялись иные, но только у нас одних и нигде более в Европе. Везде он этой статуей возбудил только восторг и энтузиазм, вызвал признание великого своего таланта и громкое заявление, что подобного Христа в скульптуре еще не бывало, – пишет Стасов. – У нас одни остались равнодушны, другие делали глупые замечания насчет шапочки на голове (которой, впрочем, глядя на статую спереди, даже вовсе и не видать), насчет еврейского правдивого костюма, насчет самого даже типа, между тем как этих же самых мало рассуждающих людей никогда не смущали ни классическая римская тога на многочисленных «Христах» до сих пор являвшихся в искусстве, ни классический и академический тип, придававшийся им. Представить Христа римлянином и академической моделью – можно, евреем – ни за что!»
«Христа» Антокольского высоко оценили Репин, Тургенев. Они в один голос называли работу гениальной, а Савва Мамонтов дал деньги на мраморную и бронзовую копии скульптуры. Стасов отмечал, что подобного Христа еще не было в европейском искусстве. Однако критик все-таки отдавал предпочтение Христу Иванова «за то, что он не состоит весь из одного благодушия и всепрощения: стоя на вершине такого всемирного дела, как новая религия, христианство, нельзя дышать только одними этими, впрочем, прекрасными, чувствами. <…> Надобно преобладание над всеми не одной нравственностью, сердцем, душой, но и духом, интеллектом, силой мысли и воли».
Действительно, образ Христа, созданный Антокольским, это, прежде всего, не только богочеловек, а нравственный идеал, этический символ. Своим «Христом» он предостерегает современных «фарисеев», тех, кто и по сей день кричит «Распни! Распни его!»: «Иисус Назарей явился, когда израильская нравственность начала падать, когда религия и власть стали злоупотреблять своими правами. Но московские фарисеи, по узости ли ума, или по кривизне души, толкуют о моем произведении так, как им хочется». Иными словами, они забывают Священную Историю и не хотят думать о том, что ослепший русский народ может постичь точно та же участь, что и еврейский 2000 лет назад… Хотя, конечно, были и будут единичные исключения, которые радуют (в русской истории подобные личности встречаются больше среди духовенства, так как монастырь был единственным убежищем для честных людей). Но именно эти-то люди и есть герои людской драмы. Честность страдает, а зло торжествует».
Ольга Гуцу
