Как известно, люди делятся на тех, у кого заряжен пистолет, и тех, кто копает. По другой, несколько более старой классификации, человечество состоит из живых, мертвых и тех, кто в данный момент плывет на корабле (и есть тут некий параллелизм с триадой «хороший-плохой-злой»). Поскольку разговор пойдет о местной журналистике, то античную сентенцию можно перевести так: в нашей медиасфере есть практики, есть теоретики, а есть выпускники журфака. И эти три стороны столкнулись на пафосной и масштабной встрече ректора ВГУ Дмитрия Ендовицкого с факультетом журналистики.
Темы всплыли решительно все: и малопонятная большинству аудитории внутриуниверситетская склока, и приземленные материальные вопросы от строительства дороги до беспроводного интернета, и возвышенные образовательные прожекты, и профессиональное мессианство. Последнее особенно интересно.
Не знаю, было ли когда-либо иначе, но – здесь и сейчас – журналистика умерла. Конечно, стоит начать с того, зачем вообще СМИ существуют, ведь только отсюда можно вывести заключение об их безвременной или закономерной кончине. Многие мудрые мужи сей вопрос изучали, мы же постановим так: медиа только тогда имеют право на жизнь, когда являют собой пресловутую «четвертую власть», то есть борются с идеологическим давлением власти политической, да и вообще с любым давлением с любой стороны. Участвуют в этой герилье люди достаточно умные и образованные, чтобы быть столь же далекими от «народа», сколь и от «государства».
Нарушая первое правило, журналисты отныне лишь обслуживают интересы тех или иных социальных групп: становятся жрецами в офисах Мамоны либо вступают в сделку с многочисленными князьями мира сего – муниципального, областного или какого-нибудь еще уровня. Когда же возникают проблемы со второй заповедью, в мир приходят персонажи, путающие истинность с искренностью. По меткому замечанию Ницше, тот, кто не может лгать, попросту не знает истину. А ведь именно на этом основывается правдивость многих пламенных борцов с чем бы то ни было – скажем, с мерзостью либеральной культуры. Умолчу о материальной отдаче от истового проповедничества, ибо такие подозрения следует обосновывать отдельно.
В общем, альтернатива: или профессиональный метатель бисера, или лжепророк.
Увы, этот выбор едва ли был внятно артикулирован во время вышеупомянутой встречи, ставшей самым заметным внутримедийным событием в минувшем году. Зато не могу не вспомнить прозвучавшую тогда фразу профессора Льва Кройчика о том, что он стремится научить студентов нравственному восприятию жизни. Верен или нет такой подход, но дозволено это лишь Юпитеру. Нельзя забывать о более многочисленных «быках» – да еще и тех, кто никакой «старой школы» за плечами не имеет. Куда полезнее было бы их жребием сделать научное образование, а не нравственное воспитание. Ныне и так слишком много учат морали, тут экспертом и наставником внезапно оказывается кто угодно, вплоть до депутатов или телеведущих. Хватит.
Хороший человек – не профессия. Мораль – не образование.
Система практики по-прежнему не работает – она могла быть по-настоящему жизнеспособной только в советских условиях. Критика со стороны работодателей, которые скорее пекутся о своих экономических интересах, повторяется из года в год без заметных изменений. В конечном счете, натаскивание практическим приемам, которые меняются куда быстрее педагогических программ, – это тоже не образование, а суть обучения в университете – в получении мощной и широкой теоретической базы. Но и здесь не все ладно. При сильной филологической базе журфака вопросы возникают, например, по поводу корпуса социально-политических наук. Пожалуй, понимание того, что и как происходит в обществе, столь же важно, как и грамотность с легким языком. А то и важнее. Стоит ли делать журналистским идеалом дилетанта, умеющего задавать вопросы, в эпоху интернета, то есть эпоху победившего дилетантизма, когда кухарки если и не обрели доступ к управлению государством, то уж точно получили возможность давать широкой аудитории советы космического масштаба?
Между тем, нынешнее существование факультета и всего, что из него вытекает, отдает изрядным безумием. В погоне за разного рода прибылью, с каждым годом штампуется все больше выпускников, и количество их слабо вяжется с числом воронежских СМИ. Впрочем, рост в немалой степени связан с рекламно-пиарными направлениями, но даже оценка спроса на этом рынке тут не так важна. Тамошние неофиты и профи – описанные выше нарушители первого правила – не журналисты, а работники сферы информационных услуг.
Примечательно, что качественного роста воронежских СМИ как-то незаметно. Утрируя: журналистов все больше, а читать по-прежнему нечего. Впрочем, на упомянутой встрече пытались ответить и на это: к примеру, в отсутствии аналитики в области обвинены были власти, в беспристрастном анализе не заинтересованные.
Да, тема «медиа и власть». Болезненная и благодатная для конспирологии и морализаторства. Укорять волка за то, что он ест ягнят и знать не желает Женевской конвенции – таковые упражнения помогают в чем угодно, но не в познании социальной реальности. Зато способствуют в лелеянии рессентимента – снова приходит к нам на помощь Ницше. Это такая особая форма зависти, обусловленная бессилием человека, ее испытывающего, и приводящая к извращению его морали. Точнее говоря, к подмене антитез: «сильный-слабый» становится «злым-добрым». Враг силен, но он есть зло, я слаб, но я добр, потому я лучше врага.
Вот и едва ли не вся местная журналистика – в ее «независимом» или «оппозиционном» секторе – насыщена рессентиментом. Стенания об информационной закрытости чиновников, о притеснении свободы слова, об отсутствии аналитической или расследовательской журналистики, а то и вовсе творческого духа, удобно сочетаются с самоизвинением из-за всесильности зла.
А каково оно, зло? Ведь в пресс-службах и (про)государственных изданиях велика доля выпускников факультета, порой даже питающих к нему патриотические чувства. Получается какой-то дикий Эдипов комплекс. А альма-матер меж тем продолжает рождать собственных притеснителей и предателей своих идеалов. Неужели всех придется списать в категорию брака? Или, может, так и надо: факультет стал необходимым звеном в медийной шизосистеме, для которой бездарные журналисты, шарлатанистые пиарщики, узколобые чиновники – плоть и кровь? В подобной системе притеснение одних другими служит оправданием для существования. Ты страдаешь – ты хороший, ты прав.
А если выпускники журфака (одним из которых является и автор этого текста) действительно деградируют, то это, возможно, сообразно со всеобщим упадком? Как и то, что факультет действительно не вписывается в современную жизнь – или вписывается, но не так, как мечталось бы. Руководствуясь старым мировосприятием, преподаватели, сколь бы ни благородны были их порывы, продолжают выпускать специалистов в мир, который уже давно отличается от традиционных парадигм социальной миссии или политической борьбы, от ценностей журналистских кодексов и даже от теории жанров. Специалистов, которые легко и навсегда встроятся в общество потребления или систему пропаганды, в дилемму «либо копать, либо стоять с заряженным пистолетом».
Расстраивает ли это самих выпускников? Не уверен. На той же встрече явственно ощущалась характерное напряжение, когда речь заходила о зарплатах. Обвинять нашего брата не в чем, хотя именно денежный вопрос изрядно облегчает пресловутое встраивание. Поможет ли тут нравственное воспитание, категорические императивы старой журналистики? Вряд ли.
«На журфаке не учат писать джинсу», – возвестил один из выступавших, и зал, упиваясь рессентиментом, дружно поддержал его. Не учат. Но писать джинсу будут. Эти самые студенты, которые поддержали. И все это понимают – может, кроме студентов, ведь они, как говорят, не ходят на практику…
К слову о дружности. Насколько единой – до дурной аморфности – была аудитория! Индивидуальностью (а не это ли важно для людей творческих и свободолюбивых?) и не пахло: в общем порыве студенты одобрительно хлопали и неодобрительно гудели – куда чаще и сильнее, чем следовало бы. Они пришли посмотреть на шоу и проявить слепую солидарность. Чувство локтя в переполненном зале действительно зашкаливало.
А тем временем все случилось, как в классическом фильме: «хороший» декан Тулупов пришел к непонятному, но однозначно сомнительному консенсусу со «злым» ректором Ендовицким, проиграл же в трехчасовой мексиканской дуэли «плохой» чиновник Сахаров, на долю которого досталось больше всего неодобрительного гудения от единого и неделимого журфака.
PS. Все вышеописанное можно охарактеризовать одним словом: ритуал. Ритуальная встреча. Ритуальное образование. Ритуальная медиасистема. Ритуалы поддерживают сложившийся миропорядок и успокаивают людей. За это журфаку надо отдать должное.
Александр Вихров
Иллюстрация Марина Демченко
